Мессия Дюны. Фрэнк Герберт

тогда, что глаза эти – металл, а он из плоти, сочетать то и другое греховно!

      – Но предмет должен отвечать своему назначению, – проговорил Скитале, стараясь направить разговор в нужную ему сторону.

      Сжав губы, Фарук кивнул.

      – Говори прямо, что тебе нужно, – сказал он, – приходится доверять вашему навигатору.

      – Ты когда-нибудь был в Императорской цитадели?

      – Я был там на пиру в годовщину победы на Молиторе. Было холодно, несмотря на самые лучшие иксианские обогреватели. Еще бы, в сплошном-то камне! Ночь мы провели на террасе Храма Алие. Он насадил там деревья из многих миров, ты это знаешь. Все башары были облачены в лучшие одеяния зеленого цвета, повсюду были расставлены столики – вместо общего стола. Мне многое там не понравилось. Пришли инвалиды на своих костылях. Неужели наш Муад’Диб не знает, сколько людей ради него стали калеками?

      – Тебе не понравился пир? – спросил Скитале, зная, что оргии фрименов подогревались меланжевым пивом.

      – Все было так не похоже на привычное слияние душ, – кивнул Фарук, – в сиетче это было иначе. Там нас объединяло тау. На пиру развлекали рабыни, мы вспоминали раны и битвы.

      – Так, значит, ты был в этой каменной громаде, – гнул свое Скитале.

      – Муад’Диб вышел к нам на террасу, – продолжал Фарук, – пожелал нам удачи по обряду Пустыни – это в таком-то месте!

      – Знаешь ли ты, где расположены его личные апартаменты? – спросил Скитале.

      – Где-то в самой сердцевине, глубоко внизу, – отвечал Фарук. – Говорят, они с Чани там, в недрах своей твердыни, живут по обычаям странников Пустыни. В большой зал он является лишь для аудиенций. Там много приемных и залов для совещаний. Целое крыло отведено его телохранителям, есть и помещения для церемоний, и ходы сообщения. А в глубинах под этой крепостью, на самом ее дне, он содержит окруженного водой оцепенелого червя, чтобы всегда можно было отравить его. Там он и взирает на будущее.

      Сказки перемешаны с фактами, подумал Скитале.

      – Правительственные чиновники сопровождают его повсюду, – ворчал Фарук. – Клерки с помощниками, помощниками помощников и их помощниками. Доверяет он лишь таким, как Стилгар, тем, кто был ему близок в прошлые дни.

      – Но не тебе, – вставил Скитале.

      – Он и думать забыл о моем существовании, – проговорил Фарук.

      – А как он входит и выходит из этого сооружения? – спросил Скитале.

      – Говорят, что на внутренней стене есть небольшая посадочная площадка для топтера, – ответил Фарук. – Муад’Диб никому не доверяет управление топтером, когда садится там. Надо знать, как подлетать к этому месту, при малейшей неточности аппарат разобьется об отвесную стену и рухнет в эти проклятые сады.

      Скитале кивнул. Почти наверняка так оно и было. Еще одна предосторожность. Сами-то Атрейдесы всегда были превосходными пилотами.

      – И дистрансы его носят люди, – возмущался Фарук. – Так замарать человека – вживлять людям модуляторы! Голос человека должен принадлежать ему одному. Позор передать чье-то послание,