Путь святого. Джон Голсуорси

неужели?

      – Ну конечно. Вот Грэтиана замужем. И, кроме того, в школе…

      – Твой отец решительно возражает. Для него это большое горе. Он ведь настоящий святой, и ты не должна причинять ему боль. Разве ты не можешь подождать хотя бы до следующего отпуска Сирила?

      – Но может случиться, что у него больше никогда не будет отпуска!

      Сердце матери, у которой сыновья были на фронте, откуда у них тоже могло не быть больше отпуска, откликнулось на эти слова. Она взволнованно смотрела на племянницу и уже ощущала какое-то смутное одобрение этому восстанию жизни против смерти, этому мятежу юности, которой грозит уничтожение. Ноэль шла, стиснув зубы, устремив взгляд куда-то вперед.

      – Папа не должен был возражать. Пожилым людям не приходится воевать, их не убивают. И не надо им мешать нам, когда мы хотим взять от жизни что можем. Они тоже были когда-то молоды.

      Тэрза не знала, что ответить.

      – Да, – сказала она наконец. – Может быть, он не совсем понимает все это.

      – Я хочу быть уверенной в Сириле, тетя; я хочу взять от нашей любви все, что возможно. И не думаю, что это так уж много, ведь я, может быть, больше его не увижу.

      Тэрза взяла девушку под руку.

      – Я понимаю, – сказала она. – Только, Нолли, подумай: война кончится, мы вздохнем с облегчением и снова заживем нормальной жизнью, а ты вдруг поймешь, что сделала ошибку?!

      Ноэль покачала головой:

      – Нет, это не ошибка.

      – Все мы так думаем, родная. Но люди совершают тысячи ошибок, хотя уверены, как и ты, что ошибки нет. А потом наступает расплата. Она оказалась бы особенно ужасной для тебя; твой отец всем сердцем и душой верует в то, что брак заключается навек.

      – Папа – прелесть; но, знаете ли, я не всегда верю в то, во что верит он. Кроме того, я не делаю ошибки, тетя! Я так люблю Сирила!

      Тэрза обняла ее за талию.

      – Тебе нельзя ошибаться – мы слишком любим тебя, Нолли! Как мне хотелось бы, чтобы Грэтиана была здесь.

      – Грэтиана поддержала бы меня, – сказала Ноэль. – Она знает, что такое война. Да и вы должны знать, тетушка. Если бы Рекс и Гарри захотели жениться, я уверена, вы не стали бы им мешать. Они не старше Сирила. Вы должны понять, тетя, дорогая, что означает для меня знать, что мы принадлежим друг другу по-настоящему, до того, как это начнется для него… и… может быть, больше вообще ничего не будет. Отец этого не понимает. Я знаю, он ужасно добрый, но… он забыл.

      – Деточка, я думаю, он даже слишком хорошо помнит. Он был безумно привязан к твоей матери.

      Ноэль стиснула руки.

      – Правда? Но я так же предана Сирилу, а он мне. Мы бы не шли наперекор, если бы… если бы это не было необходимо. Поговорите с Сирилом, тетушка; тогда вы поймете. Вон он здесь; но только не задерживайте его долго, потому что он мне нужен. Ах, тетушка, он так мне нужен!

      Она повернулась и убежала в дом; Тэрза, видя, что попала в ловушку, направилась к молодому офицеру, который стоял, сложив руки на груди, как Наполеон перед битвой. Она улыбнулась ему.

      – Ну, Сирил, значит,