Путь святого. Джон Голсуорси

реки, пока они не исчезли из виду. Те древние монахи жили не в такой тяжелый век, как этот! Они, наверно, вели мирную, уединенную жизнь; в ту эпоху церковь была величественна и прекрасна, и люди отдавали жизнь за веру и сооружали вечные храмы во славу Божию! Как не похожи те времена на этот век спешки и суеты, науки, торговли, материальных выгод, век, породивший эту ужасную войну! Он попытался читать газету, но от нее веяло ужасом и ненавистью. «Когда это кончится?» – думал он. А поезд, ритмично раскачиваясь, словно отстукивал в ответ: «Никогда… никогда…»

      В Чепстоу в вагон вошел солдат, за ним следовала женщина с раскрасневшимся лицом и заплывшими глазами; волосы ее были спутаны, из губы сочилась кровь, словно она прокусила ее. У солдата тоже был такой вид, будто он сейчас выкинет что-нибудь отчаянное. Они уселись на противоположной скамье и отодвинулись друг от друга. Чувствуя, что мешает им, Пирсон решил укрыться за газетой; когда он взглянул снова, солдат уже скинул мундир, снял фуражку и стоял, глядя в окно; женщина, сидя на краю скамейки, всхлипывала и вытирала лицо. Она встретилась глазами с Пирсоном, во взгляде ее была злоба. Приподнявшись, она потянула солдата за рукав:

      – Садись. Не высовывайся!

      Солдат плюхнулся на скамейку и посмотрел на Пирсона.

      – Мы с женой немножко повздорили, – доверительно заговорил он. – Она раздражает меня; я не привык к этому. Она попала в бомбежку, ну, и нервы у нее совсем пошли к черту, правда, старуха? У меня что-то с головой. Я был там ранен, понимаете? Теперь уж я мало на что гожусь. Я бы мог что-нибудь делать, но только пусть она бросит свои фокусы.

      Пирсон повернулся к женщине, но в глазах ее была все та же враждебность. Солдат протянул ему пачку сигарет.

      – Закуривайте, – сказал он.

      Пирсон взял сигарету и, чувствуя, что солдат чего-то ждет от него, пробормотал:

      – У всех у нас беды с близкими; и чем больше мы их любим, тем больше страдаем, не правда ли? Вот и я с моей дочерью вчера…

      – А! – сказал солдат. – Это верно. Но мы с женой как-нибудь поладим. Ну, хватит, старушка.

      Из-за газеты до Пирсона доносились звуки, свидетельствующие о примирении, – упреки в том, что кто-то часто выпивает, потом поцелуи вперемежку с легкими похлопываниями, потом ругань. Когда они выходили в Бристоле, солдат тепло пожал ему руку, но женщина глядела на него с той же злобой. Он подумал: «Война. Как она затрагивает каждого!»

      Вагон наводнила толпа солдат, и весь остаток путешествия он просидел в тесноте, стараясь занимать как можно меньше места. Когда он наконец добрался до дома, Грэтиана встретила его в прихожей.

      – Никакой перемены. Доктор говорит, что все выяснится через несколько часов. Очень хорошо, что ты приехал! Наверно, устал, – ведь такая жара. Просто ужасно, что пришлось прервать твой отдых!

      – Милая, да разве я… Могу я подняться и посмотреть на него?

      Джордж Лэрд все еще был в беспамятстве. Пирсон глядел на него с состраданием. Как и все священники, он часто посещал больных