Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61. Татьяна Соломатина

на выход отправились Поцелуева и Разова.

      – Присаживайтесь, Алексей. Разговор будет нелёгкий. И не думаю, что короткий.

      Выяснилось вот что. Восемнадцать лет назад Лизин отец, молодой генерал ФСБ, как-то пришёл домой, застрелил жену и сам застрелился. Списали на стрессы и срывы. На этом история Лизиной семьи для Алексея заканчивалась. Он знает только, что Лиза очень любила своих родителей. Особенно отца. Весь их дом увешен фотографиями Лизы с отцом. Ничего удивительного. Мать Лизы была профессиональным фотографом. Отличным профессиональным фотографом. Стояла у истоков отечественного глянца. Была членом соответствующего профессионального союза. Дочь пошла по её стопам. Фотографий Алексея у них в семейном архиве тоже куда больше, чем фотографий самой Лизы. Так бывает, когда живёшь с фотографом. Алексей встретил Лизу много позже трагической гибели её родителей. Да, она всё ему рассказала. Но для мира у них была версия с автокатастрофой. Согласитесь, не каждому будешь хвастать, что твой обожаемый отец сперва с одного выстрела в сердце отправил на тот свет твою не менее обожаемую мать – а затем пустил себе пулю в голову. Лиза их и обнаружила, когда пришла домой. Ни записки, ничего. Она долго ходила к психологу…

      В этом месте рассказа Святогорский взвился от ярости.

      – Шарлатаны херовы! Знаний и образования – никаких! Лишь бы клиент с крючка не соскочил! Если уж врачи – и отменные врачи! – не заподозрили! Даже во время беременности!.. Кажется, я бы не отказался от пистолета. Так бы и ходил с ним по психологам!.. Потому что ну не понимаешь, не разбираешься – не лезь! Отправь к профильному специалисту!

      Алексей всё ещё не очень понимал, в чём дело. Злость Святогорского была ему не ясна.

      – Простите. Это была совершенно неоправданная вспышка гнева.

      – Но что, чёрт возьми, с Лизой?!

      – Алексей. Я дам вам контакты отличного психиатра. Подчёркиваю – психиатра! Не психолога. Психиатра! Но сперва нам надо вывести Лизу из искусственной комы. – Святогорский глубоко вздохнул. – Многое. Очень многое зависит от того, в каком состоянии сознания она из неё выйдет. Если бы кто-то раньше предположил… Хоть один из!.. Но мы все так заигрались в инструментальные и аппаратные методы исследований, что совершенно забыли о старом добром клиническом мышлении. У большинства молодых докторов его попросту нет!

      Алексей всё ещё не понимал, о чём речь.

      – Если бы Лизу ввели в искусственную кому чуть раньше. До появления слуховых, зрительных и обонятельных галлюцинаций, до двигательного возбуждения, до бреда – я бы гарантировал… А сейчас…

      – Вы мне можете простым человеческим языком объяснить, в чём дело?!

      – Алексей, я подозреваю что у отца вашей жены была шизофрения. Параноидальная шизофрения. Какие бы стрессы и срывы человек ни испытывал – его не сорвёт, если в геноме нет, как бы это выразиться, «нужной готовности», склонности. Скорее всего, он и сам не знал. Или – скрывал. С диагностированной, «учётной» шизофренией он бы точно не дослужился до генерала ФСБ. Конечно, можно написать