Обитель милосердия (сборник). Семён Данилюк

поверхности, порой не суть, а ширма. Ты не поленись, в глубину загляни. Вот в чем настоящая задача мастера – добраться до человеческой изнанки. Ведь это так заманчиво: постичь человека обстоятельно, скрупулёзно и найти точные, единственные слова, что лягут в текст одно к одному, как жемчужинки в колье.

      От красивых этих мыслей Игорю Владимировичу сделалось уютно. Домашние склоки, собственные неурядицы отдалились, и он принялся мечтать, как входит в ресторан ЦДЛ, никому ещё не известный, не состоявшийся. Играет музыка. И вдруг всех присутствующих откуда-то сверху будто током пронзило: «Снимите шляпы, рядом с вами гений!» И зал замирает завороженно. А красавица фигуристка, отмечающая победу на последней Олимпиаде, поднимается и под завистливыми взглядами приглашает его на белый танец. И они вальсируют, вальсируют. Раз-два-три. Раз-два-три.

      – Раз-два-три, – Игорь Владимирович сделал круг.

      В дверь протиснулась голова матери. Игорь Владимирович замер, отчего-то притворился, будто занимается гимнастикой, прервался, поняв, что выглядит глупо, и с такой злостью глянул на беспардонную мать, что та поспешно отскочила.

      – Я тебя уж два раза к телефону звала! – донесся из коридора обиженный ее голос. – Дружки названивают.

      Игорь Владимирович хотел убрать тетрадь, но вспомнил, что так и не достал ее. Приятели приглашали разгуляться пивком. Накануне изрядно перебрали в кафе.

      «Ну и черт с ним, – решил Игорь Владимирович. – Все равно не пишется».

      – Я прогуляться, – бросил он.

      Мать пожала плечами.

      Компания уже понуро сидела в полупустом ресторане вокруг покрытого неопрятной скатертью стола, в ожидании похмелья перебрасываясь квёлыми, через силу фразами. Игорь Владимирович оглядел пообтершихся, начавших лысеть друзей, увязших в семьях, заботах, карьерах, и вспомнил, какими они были всего восемь лет до того. Молоденькие, звонкие, один другого краше, будто их таких специально подбирали.

      – «Золотые» мальчишки пришли, – радовались официантки, когда шумно и нахально вваливались они без очереди в рестораны. Те официантки, их подружки, давно замужем; кто остался, поднялись до метрдотелей, а новенькие не больно-то обращают на них внимание. Вот и теперь изнемогающий с перепоя Мишка изо всех сил гипнотизирует смазливую официанточку своей безотказной прежде улыбкой, но та что-то не больно реагирует.

      С подошедшим Игорем Владимировичем поздоровались скупыми кивками. Плохо скрывая, что, в сущности, им нет до него никакого дела.

      А ведь еще недавно повсюду его «подавали»: «Наш писатель». Хотя никаким писателем он, конечно, не был. А был лишь автором небольшого рассказа, который Марк приметил и опубликовал в своей газете.

      «Недурной, кстати, получился рассказик», – потеплело внутри у Игоря Владимировича. После, набравшись смелости, он переправил его в «Юность». И хоть не напечатали, но отзыв прислали очень доброжелательный. С предложением присылать ещё. Как же коротка дистанция от преклонения до разочарования!

      «И зачем мне всегда твердили, что