Песочные часы. Ольга Романовская

когда хозяин поднял на ноги. Потянулась за мешком с грязным бельем, чтобы откланяться и уйти, сбежать в прачечную, но норн буквально выволок из ванной и усадил на кровать.

      Нет, я не желаю заниматься с ним любовью! Но хозяин просто протянул стакан воды.

      – Выпей и успокойся. Что произошло?

      Вроде бы норн не сердится, вроде бы беспокоится о своей игрушке. На меня саму ему наплевать.

      – Ничего, хозяин, простите, – хлюпнула носом и отвернулась. – Я быстро закончу. Если угодно, могу прийти позже.

      Сделав несколько глотков, встала и тщательно вымыла стакан.

      – Мне угодно знать, почему ты плакала. Кто-то тебя обидел?

      Хозяин стоял на пороге и пристально наблюдал.

      Покачала головой.

      Возможно, стоит спросить о празднике? У него хорошее настроение.

      – Хозяин, а можно мне… Наверное, мне отныне запрещено покидать стены замка? – упавшим голосом вымолвила я, заранее зная ответ.

      – Так вот в чем дело! – рассмеялся норн. – Хочешь вместе со всеми на праздник? Очень хорошо, что ты сознаешь свою вину. Наказанная торха не достойна веселья.

      Кивнула и безропотно позволила себя обнять. Хозяин ослабил шнуровку платья, с удовольствием помял грудь под бюстье. Ну да, столько дней воздержания! Ему плевать на мои желания, на женские боли и на то, что я пару минут назад постелила новые простыни. Надеюсь, хоть противно станет. Однако норн ограничился грудью. Лаская оголенные холмики, он неожиданно произнес:

      – Я ведь могу и отпустить. А, Зеленоглазка, очень хочешь на праздник? Попроси!

      Норн отпустил меня и с самодовольным видом сел в кресло.

      Поправив белье и заново зашнуровав платье (теперь я знала: его фасон создан для удобства мужчины), подошла к норну. Опустилась перед ним на колени и прикоснулась губами к руке.

      – Хозяин, смиренно прошу отпустить меня. Обещаю не делать ничего, что могло бы опорочить ваше имя.

      – Нет, Лей, – покачал головой он, – ты попросишь губами, но иначе.

      Виконт расстегнул ширинку и высвободил мужское достоинство.

      – Удовольствие за удовольствие, Лей. Считай наказанием. Приступай.

      Медлила. Я видела, как хыры ублажали мужчин ртом, но не предполагала, будто мне когда-то придется делать подобное. Но на кону стояло будущее, и я решилась. Преодолев омерзение, наклонилась и, зажмурившись, взяла в рот самый кончик. Виконт надавил на затылок, вынудив заглотить больше. Меня тошнило, шея затекла, не хватало воздуха, но я покорно неумело ласкала.

      – Еще, еще! – мурлыкал норн. Кажется, он блаженствовал. – Усерднее, Лей, усерднее! Пока ты не очень хочешь в деревню. Помоги себе руками.

      Как помочь, если я не умею?

      Рот наполнился мерзким привкусом. Приходилось постоянно сглатывать и надеяться, что меня не стошнит. Губы ублажали, а в голове стояло: «Потерпи, думай о ку́знице!».

      Теплая ладонь легла на макушку.

      – Хорошо, Лей, я отпускаю тебя.

      Не веря своему счастью, подняла