Песочные часы. Ольга Романовская

стороне бедра. Обмерла, испугавшись, что он прямо сейчас возьмет меня. Воспользовавшись моим замешательством, хозяин стянул платье и отбросил на пол. Я осталась в красном кружеве белья.

      – Какая же ты сладенькая! – сипло повторил виконт и взялся губами за кружево, чтобы оголить сосок.

      То же самое он продел со вторым, превратив раздевание в порочную игру.

      Грудь тут же покрылась мурашками. Наплевав на араргские правила, вернула белье на место. Я не шлюха, я не стану!

      Хозяин обещающе улыбнулся и на время оставил в покое. Придерживая весом своего тела, он торопливо освободился от рубашки и снова приник ко мне. Губы требовательно терзали рот, руки стянули бюстье и накрыли грудь. Они гладили, мяли, пощипывали, потом и вовсе зачем-то начали перекатывать между пальцами соски. Наверное, подобное нравилось норну, только я испытывала лишь стойкое чувство омерзения. Разумеется, пыталась избавиться от бесстыжих прикосновений. В ответ хозяин прижал запястья к простыне и приник губами к груди. Они оказались куда требовательнее рук.

      Теперь, проведя три года в Арарге, понимала – моя первая ночь не походила на традиционное начало отношений между торхой и хозяином, скорее, на первую брачную ночь между супругами. Норн проявил терпение и перешел к следующей стадии, когда я немного успокоилась, перестала брыкаться и отпихивать его.

      Язык, щекоча, прошелся по ложбинке между грудей, затем овладел соском. Пальцами одной руки хозяин массировал второй холмик, другой – стянул трусики. Когда пал последний кружевной оплот обороны, смирилась. Да, крепко сжимала бедра, но больше поделать ничего не могла. То, что он творил дальше, не позволила бы ни одна девушка, но я торха, а виконт – мой хозяин. Расслабиться, как советовала Сара, разумеется, не могла. Глядя в потолок, терпеливо ждала наступления самого страшного момента, но хозяин медлил, предпочитая изучать мое тело. Потом я вдруг перестала чувствовать его вес, удивленно взглянула на виконта и тут же зажмурилась. Он был абсолютно голый и стоял передо мной на коленях.

      Норн рассмеялся.

      – Все так страшно?

      Предпочла промолчать, стремительно покрываясь пунцовым румянцем. Никогда прежде не видела обнаженного мужчину и, честно говоря, не горела желанием увидеть. А вот хозяин настаивал на более близком знакомстве, взял за руку и заставил дотронуться до мужского достоинства. Тут же отдернула пальцы, вызвав очередной приступ смеха.

      – Лей, открой глаза, ты не маленькая девочка, тебе семнадцать. Или мама тебе вообще ничего не рассказы вала?

      Мама… Мама, хочу к ней! Хотя бы знать, жива ли.

      Хозяину все равно, ему плевать. Конечно, я же рабыня, игрушка, у меня нет чувств!

      Свернулась комочком и заскулила, как ребенок. Ничего не могла с собой поделать: воспоминания о родных душили, разрывали сердце.

      – Лей?

      Похоже, норн так и не понял, что произошло. Объяснять я не собиралась.

      Хозяин обнял, попытался успокоить. Потом снова уложил на спину и лег сверху. Он не двигался,