Падает снег. Сможет ли жизнь стать прежней?. Марина Зенина

него? Один раз накормить обедом?

      – Так что там на счет ритуала? – перебил мои мысли Андреев.

      – Готовка для меня – особенный процесс, а навыки – особенное мастерство. Они оттачиваются временем, методом проб и ошибок. Нельзя научить человека вкусно готовить – я в этом убеждена. Надо иметь талант от природы, как умение петь или рисовать. Человек может запомнить наизусть кучу рецептов, довести до автоматизма сам механический процесс, но если он не будет готовить еду с душой, если он не будет любить то, что он делает, если он не будет стремиться к идеалу, его еда никогда не будет вкусной. Все будет напрасно. Понимаете? Если человек без восхищения относится к тому моменту, как раздробленный набор ингредиентов становится в совокупности цельным блюдом, все будет напрасно. К этому процессу превращения нужно относиться как к магии, не иначе.

      Андреев уже доедал, не прекращая, впрочем, улыбаться сам себе.

      – Что смешного?

      – Ничего. Просто моя мать говорила точно так же.

      Снова повисла пауза, но нам от нее не было неловко, я это знала наверняка. Все его стеснение как ветром сдуло. Вот что значит – накормить мужчину: он автоматически становится твоим давним знакомым. А между давними знакомыми не может быть смущения или напряженного молчания.

      – Когда Вы сказали о стремлении к идеалу, – отставив пустую тарелку, начал Андреев, – кстати, спасибо большое. Что Вы имели в виду?

      – На здоровье, – улыбнулась я, чувствуя, что счастлива от выполненного долга: мужчина накормлен. – Я имела в виду, что существует эталон – тот человек, вкуснее которого, по твоему личному мнению, не готовит никто. И ты стремишься достигнуть его уровня, ты во всем равняешься на него в плане приготовления еды, понимаете?

      – Понимаю, – серьезно кивнул Андреев. – И кто Ваш эталон?

      – Как ни странно, но моя мать. Хоть она и говорит, что я теперь готовлю лучше нее, это далеко не так. Так вкусно, как она, не готовит ни один шеф-повар мира. Но я, по крайней ере, точно знаю, что в этой квартире равных мне нет.

      – Вот это да! – воскликнул Андреев. – Неплохое самомнение!

      – Считаете, незаслуженно я так думаю? – приподнимая бровь, поинтересовалась я.

      – Ну-ну, стоп, – мужчина поднял ладони, словно боялся, что я могу обидеться, и хотел это предотвратить. – Я всего лишь приятно удивлен тем, что Вы знаете себе цену, ведь женщины в этом плане так любят прибедняться.

      – Но не я. Если человек себя недооценивает – он дурак, если переоценивает – он сволочь.

      Максим Викторович глядел на меня с нескрываемым восхищением.

      – Знаете, мне не нужно пробовать чью-то еще стряпню, чтобы знать, что это – самое вкусное, что я ел с детства. Значит ли это, что Вы – мой эталон?

      Он смотрел на меня открыто, с благодарностью и почти нежностью за то, что я его приютила, согрела и накормила. Еще бы спать уложила, – подумалось мне.

      – Думаю, что нет. И на это есть много причин. Ну Вы как, согрелись? – почему-то