Красивые штаны. Рассказы и фельетоны (сборник). Валентин Петрович Катаев

сделал кислое лицо.

      – Знаете, – буркнул Эдуард, – знаете, кашка, конечно, вещь хорошая, но у меня такая болезнь: я не ем жидкой пищи. Органически.

      – Что же вы едите?

      – Брынзу, – кратко ответил Эдуард.

      – Но ведь брынзы нет, за ней надо идти в лавочку.

      – А вы, Лидочка, пойдите.

      И, сделав милую гримасу, которая должна была изобразить капризного младенца, Эдуард, этот «старый пират», просюсюкал:

      – Эдя не хочет кашки. Эдя хочет брынзу.

      Лида покорно надела темный вязаный платочек и пошла в лавочку. Лирик и Симочка переглянулись. Эдуард хладнокровно читал.

      За обедом все долго молчали. Наконец Симочка, у которой от удивления перестали закрываться глаза, тихо, но настойчиво сказала Лиде:

      – Лида, что это значит?

      Лида ничего не отвечала. Эдуард читал.

      VII. Ты и на Лиду так кричишь?

      Излишне прибавлять, что с этого дня Эдуард плотно осел и пустил прочные корни в гостеприимной почве.

      Первые три дня он совершенно не вставал с докторской постели, с утра до ночи читал романы Стивенсона, отрываясь от чтения лишь для еды.

      Он вознаграждал себя за долгие лишения.

      В конце четвертого дня в комнату вбежала худая дама с бледным, значительным, как бы вечно повернутым в профиль птичьим лицом. Она быстро отыскала припухшим глазком Эдуарда и быстро заговорила тем хлопотливым, индюшечьим языком, которым говорят почти все пожилые матери в нашем городе:

      – Эдя, ты здесь, Эдя? Почему ты здесь? Почему ты не являешься третий день домой? Что это значит? Ты, наверно, ничего не кушал? Тебе здесь что-нибудь дают кушать?

      Мадам Точкина опытным взглядом обвела комнату и остановилась на Лиде. Почему она не остановилась на Симочке? Почему она не остановилась на лирике? У нее был хороший нюх, у этой старой мамы.

      – Вы даете Эде молоко? Эде нужно питаться. Он совсем больной человек. Что он сегодня кушал?

      – Брынзу, – робко ответила Лида.

      Мадам Точкина немного успокоилась, но все-таки ворчливо заметила:

      – А молока он не пил? Ему надо молоко. Эдя тебе надо молоко. Вот я принесла тебе молоко, Эдя! – Она вынула из рыжей муфты бутылку зеленого молока. – Это молоко, Эдя, для тебя. Никому его не давай. Конечно, я знаю, каждому хочется молока. Эдя, ты добрый, товарищи всегда пользуются твоей добротой. Ты готов с себя последнюю рубашку снять. Но это молоко ты никому не давай. Это молоко исключительно для тебя. Слышишь?

      И мадам Точкина строго посмотрела на Лиду.

      – Имейте в виду, что молоко должен пить один Эдя. Слышите?

      – Слышу, – виновато ответила Лида.

      – Уй, мама! Ты мне уже надоела, – свирепо закричал Эдуард.

      – Какой сердитый, подумаешь, – ласково сказала Эдина мама. – Ты и на Лиду так кричишь? Хе-хе!

      На прощанье она потрепала Лиду по щеке.

      – Какая вы молоденькая! Так вы же берегите Эдю. Эдя хрупкий. Он совсем как его покойный отец.

      Затем Эдина мама и Лида поцеловались. Это