Красивые штаны. Рассказы и фельетоны (сборник). Валентин Петрович Катаев

там выдергивались из толпы голенища и головки краденых сапогов, стреляли в глаза обручальные кольца и монограммы и везде тасовались и раздавались колоды бумажных денег.

      На сей раз ангелом-хранителем оказался молодой лирик, – автор флорентийских поэм, – стяжавший себе завидную популярность у городских барышень, друг Эдуарда. Он озабоченно продавал юбку английского шевиота, еще пахнувшую духами и смутно напоминавшую щелканье крокетных шаров и дачный скрип гамаков.

      Эдуард держал в окостенелых руках черную раму отцовского портрета.

      Они столкнулись плечом к плечу над потертой спиной близорукого прокурора, искавшего потерянное пенсне.

      – А, старик! – воскликнул Эдуард. – Давно я тебя не видел. Где тебя носили черти?

      – Полковник, я женюсь, – чопорно отвечал лирик.

      – Прекрасно! Я вижу, вы бойко распродаете имущество своей невесты. Мрачное зрелище. Советую скорей закончить эту гнусную операцию, и поспешим в «Золотой якорь», где, как вам известно, водится белый хлеб и отличный китайский чай.

      – Извините, сэр! Я не могу этого сделать. На мне лежат обязанности. Я, как единственная опора семьи…

      – Паршивая опора, – буркнул романтик.

      – Вот что, старик, – после некоторого молчания сказал лирик, – приходи сегодня в семь часов вечера. Я думаю, ты не откажешься от доброго старого кофе и коржиков с повидлом, которые так чудесно приготовляет моя… подруга. Идет? Я живу у нее.

      – О маркиз!. Могу ли я…

      И через пять минут Эдуард узнал, что его приятель сошелся с прелестной девятнадцатилетней шатенкой, что у шатенки есть сестра, которая служит в очень выгодном продовольственном учреждении, что в комнате стоит железная печь, что жизнь прекрасна и что у очаровательных сестер есть еще очень много непроданных вещей.

      Он узнал все.

      V. Боже! А вещей-то! Вещей!

      Эдуард не заставил себя ждать. Ровно в семь часов вечера – или даже немного раньше – он впервые переступил порог этого теплого рая, где от накаленных суставов железной печки исходил упоительный зной. Он держал под мышкой створку дубовой двери.

      Он сказал:

      – Коржики уже готовы? Если у вас не хватает дров, предлагаю эту сосенку, срубленную в соседнем лесу.

      С этими словами романтик положил дверную створку на стул.

      Согласитесь, что это было для первого визита довольно галантно.

      Его высокий рост, мрачная «наружность убийцы», капелька под носом и брезентовые штаны произвели довольно большое впечатление на дам. Покуда он разматывал шарф, сопя носом и деловито разглядывая обстановку, молодые женщины рассматривали его кукольными глазами, полными суеверного страха. Одна из них, скромно зачесанная, толстенькая, с розовыми ушками, похожая на большую маленькую девочку в пенсне, мыла посуду, а другая, пылающая у плиты лиловыми и белыми кусками бального платья, со смуглыми обнаженными руками и завитками распущенных волос, всем своим видом выражала