Российская империя 2.0 (сборник). Олег Дивов

сказал один из наших спутников другому.

      – Ему и счастье прямо в рот! – послышался ответ.

      Двуглавая царственная особа ртутно отсвечивала, лежа под фонарем.

      – Вы стреляете первым, лейтенант…

      Унтер принялся отмерять шаги.

      Мой обидчик потребовал:

      – Митенька, а ну-ка объясните юноше правила.

      Капитан по-простецки забычковал курево, откашлялся и прогундосил:

      – Цельтесь в голову или в ногу, если попадете в корпус, это будет порухой вашей чести. После выстрела вы не покидаете позицию. Можете встать боком. Можете закрыться пистолетом… хотя кой черт им закрываться, я не знаю. Не те времена, пушчонка маловата… Все, что ли?

      – Митенька, не стоит халтурить в таком деле…

      – Да! Точно. Отчего ж я забыл? Если оба вы промажете… вторично можете стреляться через тридцать суток. Через тридцать же?

      – Вроде да… – неуверенно подвякнул унтер.

      – Да черта ли тебе в подробностях, Терлецкий? Что ты тянешь? Встань, где положено, и молчи…

      – Ну и хамло ты, Митенька.

      – Такого, значит, товарища ты себе подобрал, дурья башка.

      Лейб-гусар вышел, в конце концов, на позицию, встал боком и закрыл подбородок пистолетом. Унтер вложил мне в руку разогретый металл.

      От одного этого прикосновения все переменилось. Последние пять лет я слишком часто держал оружие в руках, выработался рефлекс. Шампань вмиг перестала дурманить мне голову, сонное состояние моментально соскочило.

      – Не промахнитесь, юноша! – подзуживал меня обидчик.

      Он видел мою форму, обычную форму младшего офицера пограничной стражи. Он не знал, что даже при таком паршивом свете с тридцати шагов я без особого труда могу выбить вензель государя императора у него, мерзавца, на лбу. Если, конечно, ему не дадут упасть после первой пули…

      Но зачем же мне убивать его? Зачем ранить его? Пускай он подлец, однако отбирать жизнь из-за ничтожного карточного проигрыша – явный перебор. Прострелить ему бедро? По причине, которая выеденного яйца не стоит? Да ведь это нонсенс, чушь собачья, сапоги всмятку!

      Я держал Макса на мушке и чувствовал стремительную перемену собственного возраста. За несколько секунд набежала лишняя пара лет. Чем для меня станет кровь лейб-гусара? Грязью на душе, да и на мундире заодно. Я осознавал это очень хорошо.

      – Смелее, юноша! Больше жизни!

      Нет, я не мог нажать на курок. Проклятый бретер ведь не враг мне, не басурман и не разбойник, он просто кучка навоза на моей дороге. Пусть стреляет. Бог не даст свершиться такой несправедливости, чтоб этот огарок убил меня!

      В результате я отвел руку и выстрелил в ближайшую ель.

      Наши спутники и секунданты молчали. Один лейб-гусар нарушил тишину:

      – Напрасно вы, юноша. Я вам ту же услугу оказывать не собираюсь.

      Капитан было возразил ему:

      – Терлецкий, имей же совесть! Здесь бы надо остановиться…

      – Нет-нет. Так не пойдет. Знаете что, господа? Я определенно рад возможности наказать зарвавшегося юнца.