Судьбы и фурии. Лорен Грофф

stridentica» – панкерша неопределенного пола, которую Лотто подобрал где-то в городе.

      «Сирена ungulatica» – выпускница-отличница с нежным личиком и трехсотфунтовым телом.

      Девушки не знали об этой тетради, а парни и не думали, что поступают довольно жестоко. Однако, когда эта тетрадь попалась Лотто на глаза, он пришел в ярость, долго орал и называл их всех женоненавистниками. Они только пожимали плечами. Девицы, которых Лотто удавалось затащить в постель, заслуживали эти насмешки, а Лотто вел себя как обычный парень. Не они придумали эти правила.

      К слову о правилах. Лотто никогда не приводил к себе мужчин. Им удалось избежать тетради. Эти призраки голодного желания появлялись и исчезали в его постели, но всегда оставались незамеченными…

      В ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР В КОЛЛЕДЖЕ они ставили «Гамлета». Зрители, пришедшие после удара колокола, промокли до нитки. Тучи, давившие на долину весь день, наконец разошлись.

      Офелия играла обнаженной, и ее умопомрачительные сиськи, пронизанные прожилками голубых вен, напоминали Лотто круги сыра «Стилтон». Сам Лотто был Гамлетом. Или это Гамлет был Лотто. Он срывал овации во время каждого своего выступления. И сейчас он стоял с черными крыльями на спине, затем склонил голову и сделал глубокий вдох. Кто-то всхлипывал, кто-то прикурил сигарету. Из амбара, утонувшего в сумерках, доносились шорохи. Шепот.

      Да, я получил место в банке…

      Она стояла на балконе и зло передразнивала его икоту, в то время как ее руки призывно влекли его войти…

      О, сломай ногу. Сломай обе!

      Звенящая тишина, а затем занавес взлетел и ночной сторож вышел на сцену, громко бряцая доспехами.

      – Кто здесь?

      Лотто почувствовал, как у него внутри переключился невидимый тумблер и реальная жизнь тут же отлетела куда-то далеко-далеко.

      Облегчение.

      Шероховатая оболочка Лотто упала на землю, и крылатый Гамлет вырвался на волю.

      В те минуты, когда он, пропотевший до нитки в жарком камзоле, кланялся аплодирующей публике на финальном выходе, чувствовал себя на своем месте. В переднем ряду стоял профессор Маргэтроуд, зажатый между своим любовником и любовником своего любовника, и выкрикивал старческим голосом:

      – Браво, браво!

      Лотто покинул сцену с охапками цветов. Девушки, с которыми он уже успел переспать, одна за другой хватали его и обнимали, их липкая помада перепачкала его рот. Бриджит с лицом спаниеля стиснула его в объятиях, напоминающих гигантский капкан. Бог ты мой, сколько же раз они с ней перепихнулись, один, два?

      [Восемь.]

      Он слышал, что бедняжка уже вовсю считает себя его девушкой.

      – Увидимся на вечеринке, Бридж, – сказал он, выпутавшись из ее рук.

      Зрителей закрыла от него завеса дождя.

      Откуда ни возьмись появилась Офелия и стиснула его руку.

      Увидеться позже? В принципе, ему понравилась та парочка мимолетных встреч в надувном бассейне в перерыве между репетициями. «Да, конечно,