Судьбы и фурии. Лорен Грофф

так драматично – побег в ночи.

      Он будет скучать по этому месту. Ему бы хотелось увидеть, как Ланселот повзрослеет.

      Трэшер встал и поклонился пустому залу.

      – Господь с тобой, – молвил он и отправился в гримерную – паковать чемоданы.

      В ЭТОТ ДЕНЬ Сэмюель Харрис, капитан школьной команды, как всегда встал очень рано. Случайно выглянув в окно, он увидел, как Мямля-пирожуй бежит по внутреннему двору и рыдает. Несмотря на то что тот прибыл еще в середине осеннего семестра, до сих пор оставался ужасно унылым и буквальном смысле сочился грустью. Сэмюель был рулевым Пирожуевой лодки, носился с ним и чуть ли не кормил его с ложечки. Хотя мальчишка был отщепенцем, Харрис очень за него переживал. Не парень, а шесть футов и сто пять фунтов заторможенности, да и щеки, как куски отбитого филе.

      Ясно, что если его сейчас не остановить, то он точно себе навредит.

      Когда Сэмюель услышал, как Лотто с грохотом взбежал по лестнице, тут же распахнул свою дверь и втащил парня к себе. Там он накормил бедолагу домашним овсяным печеньем, которое недавно прислала ему мама, и вытянул из него, что стряслось.

      Боже правый, Желешка!

      Лотто сказал, что, после того как полиция уехала, он несколько часов просидел в пустом театре, пытаясь успокоиться. Кажется, хотел сказать еще что-то, но передумал. Сэмюелю стало интересно. Он попытался представить, что сделал бы его отец-сенатор в этой ситуации. Нацепил на лицо суровую взрослую маску и похлопывал Лотто по плечу, пока тот не пришел в себя.

      В этот момент их обоих захлестнуло странное чувство, будто они успели пробежать по мосту за секунду до того, как тот рухнул.

      Весь следующий месяц Сэмюель наблюдал за тем, как Лотто бродит по кампусу, точно привидение, а когда учеба закончилась, он взял его в свой летний домик в Мейн.

      В Мейне Лотто прекрасно проводил время в компании Сэма и его родителей: отца-сенатора и миниатюрной матери, дебютантки из высшего цветного сообщества Атланты. Он сплавлялся на лодках, посещал разные пикники и завел дружбу с Лизой Пулитцер и братьями Брук. Теперь его жизнь наполнилась вязаными свитерами, шампанским, тортами, остывающими на подоконнике, и лабрадорами-ретриверами. Мама Сэма купила ему специальное средство для ухода за лицом и хорошую одежду. Научила правильно есть, правильно сидеть, правильно стоять. Рядом с ними он все больше и больше становился тем, кем всегда должен был быть. Особенно ему повезло с сорокалетней кузиной Сэмюеля, которая однажды зажала его в углу в лодочном домике. Там, к своему большому удовольствию, Лотто понял, что темная кожа не менее сладкая, чем белая.

      Когда они вернулись в школу к началу учебного года, Лотто так загорел, что можно было рассмотреть каждую оспинку на его лице. Его волосы стали светлее, а он сам – раскованнее. Он улыбался, шутил, учился тому, как лучше показать себя, причем не только на сцене. Он никогда не ругался, и за это его считали крутым. К Рождеству Лотто переплюнул по популярности даже Сэма, дьявольски уверенного в себе парня с блестящими карими глазами. Но сожалеть об этом было уже поздно. И впоследствии,