Портрет Алтовити. Ирина Муравьева

удивился этому странному тону.

      Пришла на консультацию – пусть задает вопросы, какое мне дело до ее денежных обстоятельств?

      – Если вы спрашиваете моего мнения, – сухо сказал доктор Груберт, – я советовал бы подождать. Мы вообще не рекомендуем делать эти операции до пятидесяти пяти лет, хотя…

      Она перебила его:

      – Но я ведь не для того, чтобы выглядеть моложе.

      – А для чего? – нахмурился он.

      – Для того, чтобы выглядеть иначе. – У нее забегали глаза. – Насколько это возможно, конечно.

      «Еще одна психопатка», – с облегчением подумал доктор Груберт.

      – Вы, конечно, решили, что я психопатка?

      – Нет, – смутившись, пробормотал доктор Груберт, – можно, конечно, произвести некоторые манипуляции, освежить веки…

      – Веки? – глаза остановились, и вдруг она спросила совсем другим, ясным и спокойным, голосом: – Могу ли я быть с вами откровенной?

      Лучше всего было бы сказать ей что-нибудь, например, такое: «Не стоит».

      Или: «Я не люблю смаковать тайны своих пациентов».

      Вместо этого он сказал:

      – Я рад буду помочь вам, миссис Мин.

      – Не смогу сразу объяснить вам… – вздохнула она. – Бывает, что человек живет-живет, с ним что-то происходит, и, наконец, он чувствует, что больше не может. И тогда наступает время, – она сильно покраснела, – когда тебе все мешает. Лицо, тело… Не говоря уж о душе.

      – К сожалению, я не сторонник… Бездны подсознания, психоанализ… Я не уверен, что…

      – Вы, конечно, не заинтересованы в пациентах, – перебила она и засмеялась, – но чтобы уж так отпугивать!

      – Я разве вас отпугиваю?

      – Вы думаете, что я сумасшедшая, – полувопросительно сказала она.

      Доктор Груберт отрицательно замотал головой.

      – Думаете. – Она встала. – А мне просто хотелось прийти к вам и поговорить. Вот я пришла.

      Он чувствовал, что не хочет ее отпускать.

      – Подождите, – сказал он. – Куда вы торопитесь…

      Она наклонила голову.

      Выражение привычной затравленности, ненужное, неуместное на таком красивом лице, опять удивило его.

      – Может быть, мы пообедаем сегодня вместе? – предложил доктор Груберт.

* * *

      Дождь заливал вечерний Нью-Йорк, смывая остатки вчерашнего снега. Потоки черной воды неслись по улицам. Люди под зонтами возбужденно ловили такси, стоя по щиколотку в переливающихся лужах.

      Пока он шел до стоянки, ноги успели как следует промокнуть. Машины передвигались медленно, скользили над мостовыми, в небе сверкали молнии.

      У доктора Груберта сильно стучало сердце.

      – Не хочется, – сказала Ева Мин, когда, освободившись от мокрых пальто, они усаживались за столик, – чтобы вы приняли меня за одну из своих многочисленных идиоток. Не обижайтесь, я про ваших пациенток говорю.

      – Идиоток, конечно, много, – доктор Груберт приподнялся, чтобы повесить ее пальто на вешалку.

      – Я хотела бы с вами поговорить, – вдруг сказала она. – Посоветоваться, может быть.

      – Почему именно со мной?

      – Потому