Утраченный покой. Любовь Пушкарева

проклятие… Я не знаю ничего страшнее, – подумав, сказала я.

      Шон опять пожал плечами.

      – Каждый из нас это заслужил. Хорошо хоть никто не помнит своей человеческой жизни.

      – А вы что, мёртвые? – спросила я, ощущая себя глупой девочкой.

      – Ну да, инкубами и суккубами становятся после смерти, мы духи, обрётшие плоть. Мы истаиваем, а не обращаемся в землю. Так вот, про дом Единого: я мог там сдерживаться, потому что Его сила здорово прочищала мозги, боли не снимала, но соображать я мог и глупостей не делал. А до этого и после… я делал глупости от голода. Глупости и подлости, – со вздохом добавил он.

      – Все их делали, – тихо отозвалась я, вспомнив о цене моего прибытия в Новый Свет.

      – Ну и подарок Уту, – вдруг закончил какую-то мысль Шон.

      – Что?

      – Подарок Уту всегда помогал мне сдерживаться, вот как сегодня, – объяснил он.

      – Подарок Уту – это белая сила, запертая в тебе, благодаря которой ты похож на divinitas? – поняла я.

      Шон кивнул.

      – Да, это было так давно, что я почти ничего не помню, я был молод… Уту обладал ужасной мощью и мудростью, – я поверила его словам безоговорочно. – И он был также богом справедливости… Он не развеял меня, а сделал мне подарок…

      Повисло задумчивое молчание.

      – Может, меня несправедливо прокляли? – тихо сам себя спросил Шон.

      От этих слов у меня мороз прошёл по коже, а в горле встал ком… Сколько же раз он задавал себе этот вопрос, не находя ответа?

      Я легко коснулась уже не пышущей жаром желания кожи.

      – Ты очень силен и умён, – попыталась утешить я.

      – Я инкуб. Я любого могу заставить желать меня и истекать силой: люди, волки, прочие оборотни, divinitas красные и зелёные – никто не может устоять передо мной, если есть время и я подобрался достаточно близко. Никто не может оторваться от меня, если я сам этого не хочу.

      От этих слов мне стало страшно, и он почувствовал этот страх.

      – Рабская метка – достаточная защита. Семейная или слуги тоже, – добавил он. – Но мы действительно опасны. При Элэйни я был также и палачом, наказывая бунтовщиков и неугодных. Она, конечно же, не творила зла сверх необходимого, но и не позволяла покушаться на свою власть, а я был рад защищать её и быть полезным.

      – Ты травил зелёных красной силой, а красных заставлял генерировать сверх меры, пока они не калечились, – сама себе сказала я.

      Но Шон понял мои мысли вслух по-своему.

      – Да, хоть я и не вижу силы, но хорошо чувствую её вкус и умею дозировать. Я знаю, когда divinitas или человек просто перетрудится, а когда покалечится. Вы можете полагаться на меня.

      Не выдержав, я соскочила с дивана.

      – Свет и Тень! Надеюсь, я никогда не дойду до того, чтобы держать штатного палача!

      Шон с осуждением смотрел на меня.

      – Вы не поняли. Защита от врагов предполагает и их наказание, чтобы другие боялись.

      – Да всё я понимаю,