MEMENTO, книга перехода. Владимир Леви

свойство массы духовно недоснабженных душ: ценностная суженность, она же зависимость. Уймы людей в бытийных ненастьях теряют некие части своей бытийственности. Иной раз очень важные – средства к жизни, социальный статус, красоту, репутацию. Иной раз и сверхважные: ребенка, здоровье, любовь… Но все же не все! – Покуда есть жизнь и сознание, есть и то, ради чего стоит жить. Если жизнь продолжается и сознание работает, если ясна мысль и действует воля, – любым потерям можно противопоставить новые обретения, и сверх всего – не подвластные никаким судьбинам, неуничтожимые обретения духа.

      Но при ценностной суженности, она же зависимость, переживается, что потеряно все – совсем, целиком, что ничего не осталось и никогда не вернется. Что больше жить нечем и незачем. У многих при этом сознание бессильно понимает, что жить нужно и можно, а жизнечувствие падает в тартарары. И просыпается зверь по имени мортидо – влечение к смерти, вот эта воронка, засасывающая в черную дыру…

      Самоубийство всегда сопряжено с теснотой души и сужением сознания. Даже и в обычных, спокойных состояниях, в ясном, казалось бы, сознании, мы не воспринимаем мир целиком, только кусочками – не осознаем полностью ни своего прошлого, ни настоящего, ни тем более будущего – ведь и глазом мы видим только до линии горизонта. А в кризисных состояниях, сбившись с пути, человек словно бы попадает в густой колючий придорожный кустарник – ни зги не видать, ни просвета – и неведомо, что дорога-то рядом: соверши только усилие веры – рванись, продерись сквозь колючую тьму на дорогу, на свет!

      Вот и нужна твердая добрая рука – рука знающего, что она есть, эта потерянная дорога, и готового помочь к ней прорваться. Или хотя бы окликающий голос, дающий внятные позывные. Можно и по телефону. Для подачи этих позывных мы и создали в восьмидесятые годы первый в СССР и России телефон доверия.

      – Долгое время тема самоубийства в Союзе оставалась закрытой…

      – Да, и статистика была засекречена, и в СМИ, и в литературе молчок: ни самоубийств, ни агрессии, ни секса – ничего такого у нас нет, все спокойненько, тишь да гладь. И вот на тебе – откуда-то вдруг все повылазило, да как люто. После того, как покончили с собой несколько детей членов Политбюро, Косыгин, тогдашний руководитель правительства, распорядился начать полузакрытые исследования по этой проблеме – включили первый тускленький зеленый свет. Профессором Айной Григорьевной Амбрумовой создан был первый в Москве и во всем СССР центр (сначала небольшая исследовательская группа) изучения и предупреждения самоубийств с телефоном доверия и кризисным стационаром. По ее приглашению я принял в этом участие. Работали на базах нескольких клиник и диспансеров, а в особо тесном содружестве – с институтом скорой помощи имени Склифосовского. Пришлось посотрудничать и с министерством внутренних дел, с некоторыми его закрытыми учреждениями. Проводили психологические исследования агрессивного и аутоагрессивного поведения в колониях, в тюрьмах.

      – В