Я уеду жить в «Свитер». Анна Никольская

килограммами, а фантики бросает под кровать. Под мою, а не под чью-то. Евгений Олегович, когда отдыхает у нас на даче, всегда в моей комнате останавливается – там можно ставни закрыть и будет прохладно. Или что он никогда не платит за себя в буфете? Это с превеликим удовольствием делает мой папа. Потому что мой папа – обыкновенный архитектор, а никакой не маэстро. Он проектирует многоквартирные дома, в которых живут миллионы людей в разных городах нашей страны и зарубежья, но разве он небожитель? Разве какая-то панельная девятиэтажка в Бийске сравнится с гениальной аранжировкой Пятой симфонии Бетховена, которой рукоплескал Ла Скала?

      Обидно.

      Не папе, а мне.

      Все-таки я злая, наверное.

      Я покупаю ряженку, коробку «Рафаэлло» и пакетик «Кошачьего лакомства» для одного изменника Родины. Возвращаюсь домой. В подъезде я понимаю, что подниматься в квартиру совсем не хочется. Сажусь на подоконник и открываю коробку с любименькими кокосиками.

      Таким людям, как Маша и мой папа, гораздо проще на свете жить. Они не думают про такие вещи, как я. А я – постоянно. Горюшко от ума.

      Внизу пищит домофон. Кто-то цокает вверх по лестнице подкованными каблучками. Отворачиваюсь к окну и засовываю в рот очередной кокосик. Пусть я буду жирная.

      – Ты что тут сидишь? – слышу за спиной Веркин противный голос. Не такой уж он и противный, а все равно ничего отвратительней я в жизни не слыхивала.

      – Хочется, – говорю, – и сижу.

      Я даже не повернулась к ней. Пускай дальше топает.

      – Ну раз хочется… – усмехается Верка.

      Снова стук проклятых каблуков.

      Звонок.

      Лязганье замка.

      – Ой, Верочка! Раздевайся скорей, сейчас будем кушать! Ты Юлю, случайно, не видела? Она в магазин убежала, что-то долго ее нет.

      – Не видела, теть Люд. А что у нас сегодня на ужин? Я такая голодная! Аха-ха-ха!

      – Аха-ха-ха!

      Занавес.

      И почему мне так плохо?

      Я угощаю

      Расскажу про Мишку. Ну чтобы понятно стало, что он за личность.

      Я запомнила его спиной. Вот это ощущение неясной угрозы, от него исходящей, тревожные флюиды. Знаете, когда на затылке кожа холодеет и съеживается? Ну вот.

      Иду я со своим тогдашним парнем под руку, с Данилом – мы вместе учимся в музыкальной школе, – а сзади Мишка. Мы тогда с ним в первый раз повстречались.

      Он крикнул:

      – Булкин! Это кто с тобой такая?

      Булкин – Данина фамилия.

      Ну мы, конечно, дальше идем. Не реагируем.

      – Булкин, говорю! Ты язык проглотил?

      А Данил – творческая личность. Понимаете, он скрипач. Он не знает, как себя в подобных ситуациях вести. Теряется от таких уличных хамов, как Гусев. Я повернулась тогда и говорю:

      – Юля меня зовут. Теперь ты от нас отстанешь?

      А Мишка:

      – В кофейню пойдешь со мной? Я угощаю!

      Вот такой наглый, да.

      Понятное дело, ничего я ему не ответила.