Я уеду жить в «Свитер». Анна Никольская

намерена.

      Золотые бантики

      В Питер мы полетели на зимние каникулы во втором классе. Все вместе, вчетвером. Мама хотела гостиницу заказать, но тетя Света сказала, что будем экономить. Поживем у ее мамы, она будет только рада.

      Я первый раз ходила по такому большому городу. По огроменнейшему! Таких широченных улиц я никогда еще не видела! Таких домов! Они были похожи на пирожные. На торты. Все в завитушках и в золоченых розочках! Я шла по Невскому проспекту, держа за руку маму, и в ушах у меня сверкали бантики.

      Нам с Веркой прокололи уши! Сначала ей, потом мне. И бантики нам мамы купили одинаковые, чтобы было не обидно. А потом они купили нам карамельные яблоки, прямо на мосту, в лотке. Я старалась отгрызать от своего яблока малюсенькие кусочки, чтобы мне его надолго хватило. Чтобы оно не кончилось прежде, чем Верка съест свое. Но она еще медленней грызла, какими-то микроскопическими укусиками! Как фруктовая муха. Поэтому в тот раз она опять выиграла. Она всегда побеждала в наших негласных соревнованиях, и я казалась себе никчемной.

      – У меня бантики золотые, – сказала Верка.

      – У меня тоже.

      Мы плыли по какому-то глубокому каналу с темной и мутной водой. На маленьком деревянном кораблике. Все в воде отражалось вверх ногами. Купола, чугунные лошади, гранитные шары, колонны с решетчатыми балконами. А по черной поверхности канала плыли чайки и бумажный мусор.

      – У тебя позолоченные. Твоей маме денег не хватило.

      – Неправда.

      – Папа мне из Америки шкаф с одеждой для Барби привезет. Такой только там можно купить, по каталогу.

      – У нас такие тоже продаются.

      – Что ты все время врешь? Еще не надоело?

      Верка демонстративно от меня отворачивается. Она отламывает кусок от длинной булки и швыряет чайкам. Те с криками накидываются на подачку.

      – Нельзя чаек хлебом кормить! – Мне хочется Верку ударить. Врезать ей прямо в опухшее ухо!

      Я прочитала это, уже не помню где. Про чаек.

      Вечером, засыпая в обнимку с мамой в чужой постели, я спрашиваю:

      – Мама бантики? Они из чистого золота?

      Мама улыбается в темноте:

      – Из чистого. Тебе же ушки только что прокололи. Из нечистого пока нельзя носить.

      – А Верка говорит…

      – Спи, котик. Завтра на «Щелкунчика» пойдем, надо пораньше встать.

      Глава 6

      Пятая симфония

      Он был все еще тут, Евгений Олегович. Решил задержаться у нас на пару-тройку дней, отдохнуть, отоспаться. Это ничего, что родители теперь на полу, на надувном матрасе отсыпаются, правда?

      – Юльк, ты вернулась? – На пороге меня встречает мама. – А Верочка разве не с тобой?

      – Нет. – Я расшнуровываю мокрые ботинки.

      – А где она?

      – Мам, откуда я знаю? Она мне не докладывает о своих передвижениях.

      – Просто я думала, вы вместе погулять пошли. Ой, подожди, не раздевайся! Сбегаешь в магазин? Евгению Олеговичу ряженки захотелось.

      – Вот сам пускай и сбегает, –