Максим. Леонида Подвойская

то что же? И что его ждет впереди? И как пользоваться этим даром? Дарами, – поправился он, вспомнив и гипнотические опыты. – Будет день, будет и пища», – решил он, а когда сквозь стекло пробились солнечные лучи, подставил им лицо и блаженно задремал. Больничная эпопея закончилась.

      Глава 5

      – Следовательно, преобразуем это вот так, затем… Ты куда смотришь? – спросила Татьяна, уподобляясь строгой учительнице.

      – Весна. Сирень цветет, – беззаботно ответил Макс…

      – Тебе надо алгебру…

      – Да сто лет мне не нужна алгебра эта!

      – Так мне уйти?

      – Но я же про алгебру, а не про тебя.

      – Макс, будь посерьезнее. Ты не передумал насчет летного?

      – Нет, конечно.

      – А там математику сдавать придется.

      – Да знаю я. Но мне это неинтересно. Понимаешь, – решил он приоткрыться. – Я знаю алгебру. Прочитал этот учебник, потом тот, что ты мне давала, и все понял.

      – Прочитал и понял? Молодец, – иронично похвалила девушка. – Но решать же все равно надо.

      – Я и решаю. В уме.

      – Это как?

      – Ну, не знаю. Приходит ответ и все.

      – Не дурачься. Скажи, что не хочешь заниматься…

      – А если это правда, пойдем гулять на дамбу? Там сейчас так соловьи поют…

      – Ты мне зубы соловьями не заговаривай. На дамбу… Ну ладно… Вот эта задача. Решай.

      – Нет, ты скажи, пойдем?

      Татьяна отложила сборник задач и внимательно, как-то по-новому, оценивающе взглянула на юношу.

      Для понимания сути разговора следует знать, что в военном городке, где царили строгие нравы, даже простая прогулка детей порой вызывала разговоры. Поэтому и гуляли в основном компаниями. А прогулка за пределы городка – на высокую дамбу горной реки с густо заросшей кустами поймой – означала новое развитие отношений. Хотя, к чести таких гуляющих следует сказать, что в их возрасте и прогулки на речку были именно прогулками без каких бы то ни было вольностей. Ну, почти без никаких. Поэтому и рассматривала сейчас Татьяна своего подопечного, позволившего предложить такое пари. Вообще-то он стал ничего. Сейчас, когда похудел и вытянулся… Одна девчонка из их класса еще раньше признавалась в их кругу, что Максвелл ей интересен. А что будет теперь… Пожалуй, такое пари можно и заключить. Как весьма вероятное согласие при очень нереальных условиях.

      Максим тем временем тоже рассматривал Татьяну. Она подросла за зиму, стала более стройной и гибкой, чем-то напоминала тянущуюся к солнечному свету березку. Татарская кровь отца давала о себе знать чуть раскосыми глазами и узким носом, но это только придавало ей красоты. Максу вдруг захотелось погладить ее волнистые волосы. Не осмелившись на такой поступок, он мысленно погладил Рыжика – их домашнего жирнющего хомяка, сейчас почивающего на коленях у Татьяны. Соскучившийся по ласке зверек умильно закатил свои глаза-бусинки. Затем озабоченно осмотрелся. Максим успел еще на расстоянии почувствовать пушистость его шерстки, когда испуганный невидимыми руками Рыжик съехал с коленей