Скелет за шкафом. Парижский паркур (сборник). Юлия Кузнецова

Как жаль, что я не догадалась взять с собой диктофон, папа как раз недавно подарил мне цифровой, чтобы записывать тексты в исполнении Анны Семеновны. Записала бы сейчас самое настоящее признание!

      – Только не надо думать, что мы виноваты, – продолжил Макс, отхлебывая колу, – я просто хочу закончить универ и не вылететь на пятом курсе. У вашей Лилии связи обширные, и разбираться она не будет.

      – Но если вы не виноваты… – начала я.

      – Не имеет значения, – оборвал меня Макс, – я не хочу, чтобы ты впутала меня или Ритку в эту историю.

      – Вы же единственные свидетели!

      – Свидетели чего, крошка? – делано улыбнулся Макс. – Мы ничего не видели, ничего не слышали и вообще спали каждый у себя дома.

      Он поставил колу у ног, нащупал в кармане куртки зажигалку, достал ее и прикурил сигарету. Ту самую зажигалку, которую нашли на месте преступления.

      – А будешь приставать к Рите, напущу на тебя Зета, – пригрозил он мне.

      «И какой теперь смысл в футболках?» – грустно подумала я.

      Футболки я все-таки оставила Максу для Риты. Мне даже смотреть на них было противно, из-за них пришлось папу обмануть, а главное – совершенно безрезультатно.

      Спустилась вниз, нашла в кармане визитку «Золотого ключика» и позвонила Ботанику.

      Мне было не по себе оттого, что где-то поблизости ошивается Прозрачный, ну и просто снова захотелось прокатиться на блестящем «Кавасаки», ощутить мандариновый аромат, а может, и прижаться к чьей-нибудь колючей щеке…

      Ботаник примчался через час. Но – без байка.

      – Сдал своего друга в ремонт, – объяснил он, – все же не зря он не заводился «с первого тычка».

      К моему огорчению, Ботаник снова надел очки и сменил кожаную куртку на пиджак.

      – Потерял линзы, – смущенно признался он, беря меня под руку.

      И мандаринами от него больше не пахло. Еще одно разочарование… Я чуть не заплакала. Ну что за неудачный денек!

      – Тут в подвале кафетерий, – сказал Ботаник, – перекусим? А то я пропустил обеденную трапезу.

      «О, боже, – подумала я, – он и к лексике своей вернулся. Опять начнет умничать».

      – Что-то мне не хочется трапезничать, – пробурчала я, – проводи меня до остановки, пожалуйста.

      – Хоть до дома, – откликнулся Ботаник, – я сегодня отпросился. Но сначала – поедим, а? У них волшебные пирожные.

      Я вздохнула. Судя по тому, какой у меня день, в «волшебных пирожных» мне обязательно «посчастливится» обнаружить засохшего таракана.

      – Ты звонила Анне Семеновне по поводу Анжелы? – спросил Ботаник, продвигаясь за мной в очереди с пластиковым подносом в руках.

      На ярко-красном подносе темнели следы кофе или чая, в общем, чего-то неотмытого, и меня передернуло от отвращения.

      – Да, утром. Она сказала, что у Анжелы и Лилии Леонтьевны разногласий не было. Так что доказывать ей было нечего. Но еще она сказала, что согласна, что мотив у преступника именно такой: что-то доказать заведующей кафедрой. Правда, про Анжелу она ничего такого не знает.

      – Зато