Железный Хромец. Михаил Попов

стало пожарче. Закутавшись в лисью доху, Хуссейн велел певцу начинать. Тот поклонился и сел к огню, осветившему его рябоватое лицо с жалкой, напоминающей сосульку бородой.

      Задребезжали струны, задребезжал вслед им старческий голос певца:

      В краю, где растут, зеленея, леса,

      Где реки темны, но светлы небеса,

      Где явлена мира безбрежная ширь,

      Родился и вырос Махмуд, богатырь.

      Казалось, что Тимур внимательно прислушивается к словам касса-хана, но на самом деле мысли его были далеко отсюда. Где? В Хорасане? В Бадахшане? В Кеше? А может, в пещере у отшельника Амир Халала?

      На юге, в стране возле черных пустынь,

      Где много инжира, урюка и дынь,

      Где воздух от зноя устало дрожит,

      В семье у царя вырос воин Джамшид.

      Хуссейн, в свою очередь, был вполне увлечен слушанием, как будто касыда[22] эта была неизвестной ему. Густые брови подрагивали, реагируя на перипетии излагаемого сюжета, эмир поджимал и покусывал пухлые губы.

      А касса-хан пел:

      Сошлись в поединке с батыром батыр,

      И тут содрогнулась вся степь и весь мир.

      Звенел трое суток металл о металл,

      Воитель в воителя стрелы метал

      И взгляды, горящие грозным огнем.

      И ночью светло было так же, как днем!

      В этом месте песни Тимур отчасти очнулся от своих уединенных размышлений. Ему показалось, что история, которую рассказывает дребезжащим голосом этот старик, имеет к нему непосредственное отношение.

      Махмуд и Джамшид в конце концов проявили благоразумие. Понимая, что ни один не может победить другого, они решили помириться и даже побратались. Более того, чтобы закрепить братский союз, Махмуд и Джамшид женились на сестрах друг друга.

      И вот они скачут, привстав в стременах,

      Благие настали в стране времена.

      С Махмудом Джамшид навсегда обнялись,

      И новая дружба, как новая жизнь,

      Нам путь освещает и в сердце поет,

      Грустить и печалиться нам не дает.

      Закончив пение, касса-хан опустил свой дутар[23] на колени и скромно потупился.

      На несколько мгновений воцарилось молчаливое ожидание. Все присутствующие поняли подоплеку поведанной только что истории и не знали, понравится ли подоплека эта Хуссейну и Тимуру.

      – Сам ли ты сочинил эту касыду? – нарушил молчание Хуссейн, его лицо все больше и больше наливалось светом удовлетворения.

      – Нет, господин, сочинил ее Кабул-Шах.

      – Кабул-Шах? – удивленно переспросил Тимур.

      – Да, господин, именно он.

      – Не тот ли это Кабул-Шах, что рожден был царевичем, чингисидом, но по своей воле стал дервишем, а потом поэтом?

      – И снова ты прав, господин, – низко кланяясь, подтвердил касса-хан.

      – Царевич – поэт? – вмешался в разговор Хуссейн. – Этого не может быть!

      Певец развел руками, как бы показывая, что он не отвечает за поступки столь высокородных

22

Касыда – песня, баллада, сказание.

23

Дутар – среднеазиатский двухструнный музыкальный инструмент.