Железный Хромец. Михаил Попов

меховым колпаком, в том месте, где должны были бы находиться глаза, не было ничего, кроме тьмы. Тимур отвел взгляд, и какая-то неодолимая сила заставила его пасть ниц, почти касаясь лбом мощных черных пальцев на босой ноге святого отшельника. Вслед за этим он почувствовал, что на спину ему медленно легла рука пещерного старца. Она была тяжела и становилась все тяжелее. В какой-то момент Тимуру показалось, что это сама гора перенесла силу своей тяжести при помощи этой руки ему на спину. Тимур забыл, зачем сюда явился, о чем он хотел попросить этого человека, он забыл, кто он и откуда, и мечтал только об одном: чтобы эта непонятная и непереносимая тяжесть свалилась с его плеч. И голос его бессловесной молитвы был услышан.

      Вдруг стало легко.

      Тимур продолжал прижиматься лбом к своим брошенным на камень ладоням, но уже понимал, что самое страшное миновало и он может распрямиться, когда захочет.

      Под сводами пещеры раздался голос Амир Халала. Он был такой тяжелый и низкий, что казался принадлежащим не человеку, а самой горе.

      – Встаньте.

      Явившиеся в пещеру остались лежать.

      – Встаньте, и я дам вам совет.

      Явившиеся в пещеру распрямились, оставшись сидеть на корточках.

      – Тебя зовут Тимур, сын Тарагая.

      – Да, святой отшельник.

      – Тебя зовут Хуссейн, сын Казгана.

      – Да, святой отшельник.

      – Ты бежишь в горы Бадахшана, Тимур, сын Тарагая.

      – Да, святой отшельник.

      – Ты тоже хочешь скрыться в горах Бадахшана, Хуссейн, сын Казгана.

      – Именно так, святой отшельник.

      Амир Халал замолчал, медленно перебирая четки. Они были у него набраны из крохотных змеиных черепов.

      – Вы не должны ехать туда. Ни ты, Тимур, сын Тарагая, ни ты, Хуссейн, сын Казгана.

      Отшельник снова замолчал, как бы позволяя задать вопрос. И Тимур, не удержавшись, спросил:

      – Почему, мудрейший?

      – Уже посланы люди, которые убьют вас там.

      В голове Тимура пронесся табун разгоряченных мыслей. Конечно, что же тут удивительного? Баскумча обнаружил его бегство и легко определил, в каком направлении оно происходит. И пока управитель Кашкадарьинского тумена тащил по солончакам и предгорьям свои арбы, было отправлено несколько легких сотен, чтобы перекрыть горные перевалы.

      «Как же я сам не догадался?» – думал Тимур, отчаянно кусая губы.

      – Спасибо за совет, святой отшельник. Я и сам отчетливо вижу теперь, что в Бадахшан мне ехать не надо.

      Хуссейн не произнес ничего, но чувствовалось, что и его душа пребывает в полнейшем смятении.

      – Но, – Тимур снова попытался поймать взгляд отсутствующих глаз, – но тогда получается, что вообще нет пути. Смерть впереди и смерть позади, еще неизвестно, какая из них неотвратимее.

      Отшельник молчал, он не собирался участвовать в обмене причитаниями и ждал, когда будет сформулирован вопрос.

      – Да, святой отшельник, – слегка заикаясь, сказал Хуссейн, – что же делать дальше? Назад я вернуться не могу, лучше