Буковый лес. Роман-предчувствие. Александр Балыбердин

на кнопку дверного звонка, он непроизвольно оглянулся. Что, если незаметно для себя он произнёс эти слова вслух, и кто-то мог их услышать? Но рядом никого не было. Капитан пару секунд постоял на пороге, перевёл дух и только после этого позвонил. Какое-то время за дверью было тихо. Затем послышались шаги, по которым Филипс понял, что это Мегги, и она чем-то расстроена. Наконец, в прихожей зажёгся свет, раздался звук зуммера, и дверь отворилась. Предчувствие не обмануло. Мегги и, правда, была чем-то расстроена и почему-то одета не в домашнее, а в выходное платье. Как будто только что вернулась с работы или, наоборот, собиралась куда-то пойти.

      – Ты чем-то расстроена, дорогая? Надеюсь, не из-за меня?

      – Нет. Ничего особенного. Ужинать будешь? – Мегги улыбнулась и, опустив глаза, чуть быстрее, чем обычно, прошла на кухню. – Прости, я ничего не успела приготовить. День был тяжелый. Вернулась с работы, прилегла на пять минут и вот проспала до самого твоего прихода. Но мы сейчас что-нибудь придумаем. Где-то у нас были овощи, сыр и вино.

      – Даже вино? По какому поводу праздник? – Филипс попытался оживить разговор, но ответа не последовало, а спустя несколько минут, когда он вошел на кухню, увидел, что жена сидит за столом и тихо вытирает слёзы. Поймав взгляд мужа, Мегги, словно извиняясь, развела руками.

      – Прости, я думала, что смогу об этом забыть. Но, видимо, уже никогда не смогу. Сегодня нашему Рону исполнилось бы двадцать лет, и уже четырнадцать из них я ничего о нём не знаю. Не знаю, каким он стал, как и где учится, кем работает, есть ли у него девушка? Я даже не знаю, жив ли он? Целый день только об этом и думаю. Вот и сейчас – пришла с работы и снова все мысли только о нём. Прости.

      Филипс подошёл к жене и, молча, обнял. Как он мог забыть, что сегодня день рождения Рона! Но даже, если бы помнил, что бы он мог изменить? Ничего! Ровным счётом ничего! Даже самое малое – остаться в этот день с Мегги или вернуться домой хотя бы на час раньше – он не мог даже такую малость. Как стыдно! И она ничем не укорила его. Нет! Уж, лучше так, чем видеть эти слёзы!

      Капитан сел рядом так, чтобы Мегги могла, как котёнок, уткнуться лицом в его плечо, и легонько покачиваясь, стал напевать песню, которую когда-то слышал в своём детстве:

      Сядет солнышко за тучку.

      Завтра будет новый день.

      Он, конечно, будет лучше.

      Он придёт. Ты только верь!

      – Ну, будет, будет, моя радость! – успокаивал он жену. – Конечно, Рон жив, обязательно жив и, уверен, вырос таким же умным и красивым, как его мама. Посмотри на меня! Ну, вот и хорошо, родная! Поплакали и будет. Давай ужинать, и обязательно выпьем бокал вина. За Рона и за нас.

      Вскоре супруги уже ужинали и вспоминали дни, когда сын был с ними, и они были счастливы.

      Рон родился здоровым и сильным мальчиком. Впрочем, по-другому в Империи и быть не могло. Уже вскоре родители заметили, что сын растёт не только