Ворошиловград. Сергей Жадан

тем временем приближался, гудел отчаянно и угрожающе, и в какой-то момент я прикрыл Катю собой, втиснувшись в нее, как в траву. Она настороженно дышала и вдруг скользнула рукой мне под футболку.

      – Ты совсем мокрый, – сказала удивленно.

      – Это от солнца.

      – Лежи тихо, – повторила.

      – Какой у тебя неудобный комбинезон, – я пытался расстегнуть пуговицы на шлейках и просунуть руку ей под футболку, но они не поддавались, я напрасно их дергал и тянул на себя, нервничал и злился, а она как-то отстраненно и невесомо касалась моей кожи, при этом даже не глядя на меня. Она вся сосредоточилась на этом самолете, который вдруг тяжелой тенью скользнул по нашим телам, оглушил ревом и быстро стал отдаляться, оставляя после себя дым, чад и пустоту. Мне даже удалось расстегнуть ей одну из пуговиц, но тут она, похоже, почувствовала, что опасность миновала, и сразу же, вытянув свою руку из-под моей футболки, легко меня оттолкнула.

      – Все, хватит, – сказала и поднялась.

      – Погоди, – не понял я. – Куда ты?

      – Вставай.

      – Куда ты? Подожди.

      – Хватит, – спокойно повторила она и застегнула пуговицу, над которой я так долго бился.

      Черт, подумал я.

      И вдруг услышал над головой тяжелое дыхание. Поднявшись, увидел рядом с собой овчарку. Я даже не заметил, когда она подошла. Теперь старушка Пахмутова стояла рядом и смотрела на меня с каким-то неподдельным удивлением – мол, что ты от нас хочешь. И я не знал, что ей ответить.

      – Все, пошли, – сказала Катя и направилась в сторону телевышки, торчавшей из-за горизонта. Пахмутова охотно последовала за ней. Я отряхнул пыль и обломанно побрел за ними.

      По дороге Катя молчала, на мои попытки завязать разговор не обращала внимания, что-то мурлыкала себе под нос и говорила в основном с Пахмутовой. У ворот вышки остановилась и протянула мне руку.

      – Спасибо, – сказал я. – Извини, если что не так.

      – Да ладно, – ответила она спокойно. – Все в порядке. Не забредай в кукурузу.

      – Что ты их так боишься?

      – Я их не боюсь, – ответила Катя. – Я их знаю. Все, я ушла.

      – Подожди, – остановил я ее. – Что ты вечером делаешь?

      – Вечером я делаю уроки. И утром тоже, – добавила она.

      Овчарка на прощание обнюхала мою обувь и тоже отправилась домой. Вечер трудного дня, подумал я.

* * *

      Травмированный посмотрел на меня с подозрением, как будто все зная и понимая. Но промолчал. А уже собираясь домой, подошел и сказал:

      – Короче, Герман, – голос его звучал глухо, но доверительно. – Ты нам завтра будешь нужен.

      – Кому это вам?

      – Увидишь, – уклонился от ответа Травмированный. – Мы заедем часов в одиннадцать. Будь готов. Дело серьезное. На тебя можно рассчитывать?

      – Ну ясно, Шур, о чем речь.

      – Я так и думал, – сказал на это Травмированный, сел в свою легковушку и покатил к трассе.

      Ну вот, подумал я, началось. И не говори, что ты был к этому не готов.

      5

      Я долго думал над этой историей. Как получилось,