Западня. Понсон дю Террайль

было видеть, с каким очаровательным выражением лица миловидная молочница вела свой оживленный рассказ.

      – «Вы меня любите?» – вновь взялась за свое безжалостная маска, сопровождая слова комичными ужимками. – Дама, голос которой становился все более и более хриплым, тихо и сбивчиво произнесла несколько слов, не означавших ни да, ни нет. И тогда молодой синьор решил, что настало время проявить настойчивость, и попытался сорвать маленький поцелуй с розовых губок дамы. Он бросился вперед, но наткнулся на великое множество препятствий в виде прозрачной вуали и кружев, которые помешали ему осуществить свой замысел. Можете представить, как он стенал по поводу варварства в виде подобной непробиваемой брони. Ему пошли на уступки. Вуаль приподнялась и перед взором молодого синьора предстал лик дамы. Но это была отнюдь не прекрасная принцесса. Ах, господа, вы даже не представляете себе, как он разгневался.

      – Мадам, – прервал ее Сентак, – прекратите, в противном случае…

      Молочница, сделав вид, что не услышала его, продолжала:

      – Позабыв о своем происхождении и воспитании, молодой человек в ярости хотел было наброситься на даму, но та схватила его за руки и сжала их с такой силой, что в его душу тут же закралось сомнение. Своими пылкими домогательствами он преследовал даже не женщину. Это был крепкий малый, вполне способный дать пылкому влюбленному взбучку в том случае, если ему в голову придет протестовать и возмущаться.

      Такой поворот сюжета был встречен раскатом хохота.

      – Да погодите вы, – сказала дама, – это еще не все.

      – Мадам, замолчите! – возопил Сентак голосом, выдававшим его безудержный гнев.

      – Вы становитесь наглецом, господин де Сентак. Это в любых обстоятельствах непростительно, даже на костюмированном балу.

      – От кого вы об этом узнали?

      – Очевидно, что не от вас. Вероятно, от человека, который знает эту историю во всех подробностях.

      – Ах, мадам, мадам, вы выводите меня из себя.

      – Наш молодой синьор высунулся в окошко, чтобы велеть кучеру поворачивать обратно в Бордо, – продолжала молочница. – И совершенно не удивился, когда увидел, что за экипажем, окидывая его насмешливыми взорами, следует три десятка всадников в рединготах и с непокрытыми головами. Надо признать, что шутка получилась злая. Поэтому молодой синьор…

      – Мадам, – сказал Сентак срывающимся голосом, – только что вы совершили гнусный поступок, и я узнаю, кто вы.

      – В самом деле?

      – Да, мадам, уверяю вас.

      – Каким же образом?

      – Наипростейшим.

      – В чем же он заключается? – спросила молочница.

      – Я сорву с вас маску.

      Сентак сделал шаг вперед и протянул руку, явно намереваясь схватить маску женщины, выставившей его на посмешище.

      Молодая дама считала себя в полной безопасности в бархатной маске и даже не предполагала, что кто-нибудь из окружавших ее мужчин окажется настолько плохо воспитан, что решится на подобное