Край навылет. Томас Пинчон

из консигнационных магазинов Ист-Сайда, но дальше долгого, ухмылистого вертикального сканирования от привратника-ирландца, взгляда в планшет, не попадали.

      – Указаний не оставляли, – расчетливо пожимая плечами. – Пока не увижу вот тут, вы же меня понимаете, – желая им сварливого доброго дня, калитка с лязгом захлопывается. Когда ирландские глаза не улыбаются, лучше бы запастись легендой получше – или доброй парой беговых кроссовок.

      Так продолжалось до безумия восьмидесятых с фитнесом, когда менеджменту «Дезэрета» пришло в голову, что бассейн на верхнем этаже может послужить ядром оздоровительного клуба, открытого для посещений, а также принести пользу в виде приятного дополнительного дохода, отчего Максин и стали наконец пропускать наверх – хотя как чужаку или «члену клуба» ей все равно приходилось огибать дом к заднему входу и ехать на грузовом лифте. Хайди отказалась больше иметь что-либо общее с этим местом.

      – Оно проклято. Ты замечаешь, как рано закрывается бассейн, никто вечером там оставаться не желает.

      – Может, управляющие не хотят платить сверхурочные.

      – Я слыхала, им рулит мафия.

      – Какая именно мафия, Хайди? И какая разница?

      Большая, как выяснится.

      4

      Под конец того дня у Максин назначено у ее эмотерапевта, который, так уж случилось, сходится с Хорстом в высокой оценке молчания как одного из бесценнейших предметов потребления на свете, хотя, возможно, и несколько иначе. Шон работает в доме без лифта на подступах к тоннелю Холланд. Био у него на сайте смутно намекает на скитания в Гималаях и политическую ссылку, но несмотря на заявленное владение мудростью древних, пятиминутное расследование вскрывает, что единственное известное странствие Шона на Восток производилось посредством «Грейхаунда» из его родного городка в Южной Калифорнии в Нью-Йорк, да и то не слишком давно. Бросив Школу Лойцингера в старших классах, сёрфер-маньяк, получивший свою долю травм головы от доски, пока ставил на нескольких пляжах рекорды сезона по смыву, Шон вообще-то к Тибету подходил не ближе просмотров «Кундуна» Мартина Скорсези (1997) по телевизору. То, что он продолжает платить непомерную аренду за свою студию и ее чулан с двенадцатью идентичными черными костюмами «Армани», говорит не столько о духовной аутентичности, сколько о доверчивости, иначе наблюдаемой редко, у тех нью-йоркцев, кому платить ему гонорары по карману.

      Вот уже пару недель Максин является к нему на сессии и застает своего гуру все более выбитым из колеи вестями из Афганистана. Невзирая на страстные протесты всего мира, две колоссальные статуи Будды, высочайшие на свете резные его изображения, в пятом веке вытесанные в песчанике утеса под Бамианом, уже месяц взрывает и обстреливает Талибанское правительство, обращая их в щебень.

      – Ебаные ковролеты, – как выражает свои чувства Шон, – «оскорбительны для ислама», так, значит, взорвать их, вот как они со всем разбираются.

      – Вроде