Месть от кутюр. Розали Хэм

нет.

      – Ну, мамаша-то у нее чокнутая.

      – Хорошо, что мне больше не надо таскать наверх еду. Я и без того надрываюсь. Сынок, принесешь нам к ужину кролика?

      Тедди встал, засунул большие пальцы в шлевки серых саржевых брюк и слегка подался вперед, словно собираясь уходить. Мэй знала: он принимает такую позу, когда что-то обдумывает.

      Элизабет и Мэри отжали простыню, скрутив ее между собой, как толстую сливочную тянучку. Маргарет забрала простыню у сестер и плюхнула в плетеную корзину.

      – Опять фрикасе из кролика? Не хочу-у… – жалобно прохныкала девочка.

      – Хорошо, принцесса Маргарита, – фыркнула Мэй, – может, твоему брату посчастливится раздобыть фазана и трюфелей – там, на пустыре. А не желаете оленины?

      – Я бы не отказалась, – вздохнула Маргарет.

      Тедди вышел из фургона с винтовкой двадцать второго калибра за плечом. Поймал за грядками парочку гладких хорьков, посадил их в клетку и отправился на охоту в компании трех бойких джек-рассел-терьеров.

      Потрескивание огня в камине и дробный топот опоссума на крыше разбудили Молли Даннедж. Держась за стены, она добрела до кухни. Худенькая девушка опять крутилась возле печи – размешивала в кастрюле отраву. Молли опустилась в ветхое кресло у огня, девушка протянула ей тарелку каши. Старуха упрямо отвернула голову.

      – Еда не отравлена, – сказала девушка. – Все это ели.

      Молли обвела взглядом комнату: никого.

      – Что ты сделала с моими друзьями? – подозрительно осведомилась она.

      – Они поели и ушли, – улыбнулась Тилли. – Сейчас дома только мы с тобой, мама.

      – Долго ты здесь пробудешь?

      – Пока не решу уехать.

      – Тут нечего делать.

      – Как и везде. – Тилли поставила тарелку на стол перед матерью.

      Молли зачерпнула кашу и спросила:

      – Зачем ты вернулась?

      – Хочу тишины и покоя, – просто ответила Тилли.

      – Черта с два! – заявила старуха и метнула содержимое ложки в дочь.

      Горячая каша, точно расплавленная смола, обожгла руку Тилли. На коже вздулся волдырь.

* * *

      Тилли закрыла рот и нос платком, завязанным сзади; поверх широкополой соломенной шляпы натянула мешок из-под лука и присборила его на шее с помощью шнурка. Брючины засунула в носки и, толкая перед собой пустую тачку, двинулась вниз по склону. На свалке Тилли спустилась в мусорную яму и стала копаться в зловонных остатках пищи и размокших газетах. Над ее головой роились мухи. Пытаясь вытащить из кучи инвалидную коляску, наполовину зарытую среди отбросов, она вдруг услышала мужской голос:

      – У нас дома есть точно такая же, причем исправная. Можешь ее взять.

      Тилли подняла глаза. У ног говорившего, навострив уши, сидели три мелких пса коричнево-белой расцветки. Парень держал клетку, в которой извивались хорьки, на одном плече у него висело ружье, а через другое была перекинута связка из трех убитых кроликов. Жилистый, не очень высокий, кепка сдвинута на макушку.

      – Я