Месть от кутюр. Розали Хэм

боль проложила на ее лице глубокие морщины. Случались дни, когда уже от одного дыхания иссохшие кости скрипели, а мышцы горели огнем. Она предсказывала дождь, порой за целую неделю, и служила живым барометром для фермеров, практически никогда не ошибаясь в своих прогнозах. Мистер Олменак не верил в силу фармацевтических препаратов. «Лекарства вызывают привыкание, – говорил он. – Все, что нужно для здоровья, – Божье прощение, чистая душа и правильная пища, мясо и хорошо приготовленные овощи».

      Ирма мечтала скользить во времени, как скользит масло по поверхности воды, грезила о жизни без боли и скрюченного мужа-зануды, который то намертво застревал в каком-нибудь углу, то проедал жене мозги, вещая о грехе – причине всех недугов.

      – У тебя всегда были чудесные розы, – заметила Молли. – Что с тобой сталось?

      Брови Ирмы приподнялись, она втянула носом аромат нежных лепестков, но глаза не открыла.

      – Молли Даннедж?

      – Угу. – Молли вытянула руку и ткнула пальцем в лиловый, распухший кулак.

      Лицо Ирмы исказилось от боли, она со свистом втянула воздух.

      – Болит, да? – участливо спросила Молли.

      – Немного. – Ирма наконец посмотрела на нее. – Как поживаешь, Молли?

      – Кошмарно, хотя мне запрещено жаловаться. Что с твоими глазами?

      – Артрит добрался и до них. – Ирма слабо улыбнулась. – Да и ты, вижу, в инвалидном кресле.

      – Так удобно моей поработительнице.

      Тилли заглянула в лицо аптекарши и сказала:

      – Миссис Олменак, меня зовут…

      – Я знаю, кто ты, Миртл. Хорошее решение – вернуться домой к матери. И очень смелое.

      – Вы столько лет присылали ей еду…

      – Не стоит об этом. – Ирма бросила предостерегающий взгляд на аптеку.

      – Я бы тоже про это помолчала, твоя стряпня просто ужасна, – вставила Молли и с ехидцей добавила: – Муженек твой нынче еле ходит. Как ты справляешься?

      Тилли в извиняющемся жесте положила легкую – легче перышка – ладонь на ледяное плечо миссис Олменак. Ирма улыбнулась.

      – Персиваль говорит, на все воля Божья.

      Прежде муж обвинял ее во многих прегрешениях, за которые она расплачивалась подбитым глазом или рассеченной губой. С годами, когда он усох и съежился в шаркающего калеку, побои прекратились.

      Ирма перевела взор на другую сторону улицы, где покупатели магазинов и прохожие, выстроившись рядами, наблюдали за разговором трех женщин. Тилли попрощалась и покатила коляску вдоль берега в направлении к дому.

      Надежно устроив Молли у камина, Тилли села на веранде и скрутила папироску. Внизу суетливо двигались люди, точно цыплята, роющиеся посреди огорода. Иногда они задирали головы, бросали взгляды на вершину холма и тут же поспешно отворачивались.

      5

      Мисс Пруденс Димм учила дангатарцев читать, писать, умножать и делить. Здание школы стояло через дорогу от почтамта, которым заведовала ее сестра Рут. По утрам в субботу и вечером по средам Пруденс исполняла обязанности