Сирота. Вильгельм Кюхельбекер

      Увы! унылый жребий свой узнав,

      Я не сберег бы тишины сердечной,

      Уже не мог бы и тогда, беспечный,

      Играть с суровой жизнью. Будь хвала

      Тебе, благая! в мрак ты облекла

      Грядущее; посол твой — заблужденье

      И мне же уделило наслажденье;

      Пусть срок блаженства краток был и мал,

      Но все ж и я в Аркадии живал.

      РАЗГОВОР ВТОРОЙ

      Сегодня обойдемся без введенья…

      Прекрасный сын живого вображенья,

      Мой Ариель! ковер твой самолет

      В два мига нас в предместье унесет…

      Вот мы уселись; обнялись руками,

      Взвилися; а народ кипит под нами

      И нас не замечает средь хлопот;

      Иной и взглянет мельком, но и тот

      Не удивится, искренно жалея

      Изрезанной бумаги, скажет: «Змея

      Опять пускают чьи-то шалуны»;

      И мимо. — Между тем, привезены

      В повозке чудной к самому порогу

      Гусара нашего, мы понемногу

      Спускаемся, спустились. Вот и в дом

      Уже прокрались, как вчера, тайком,

      И вот же насладимся на досуге

      Тем, что насмешливый супруг супруге

      Об их вчерашнем госте говорит:

      Муж

      Сказать, что Яков Карлыч наш сердит;

      Немилосердно бедных турок губит,

      В самом Стамбуле режет их и рубит,

      Пардона не дает им. — Право, жаль,

      Что тяжело ему подняться в даль,

      Что богатырь он слишком полновесный;

      А то бы…

      Саша

      Добрый человек и честный…

      Муж

      Кто спорит? — да и тактик он чудесный,

      Политик редкий!

      Саша

      Друг ты мой, Егор!

      Послушай: если б отложил ты вздор

      И досказал мне начатую повесть!..

      Муж

      Спасибо: вспомнила! Признаться, совесть

      Тихонько шепчет мне, что и домой

      Я, повести рассказчик и герой,

      Затем единственно пришел поране;

      Но только думал я в почтенном сане

      И эпика и витязя: «Пускай

      Сперва меня попросят!» — Впрочем, знай,

      Был несколько похож я на поэта,

      Который, автор нового сонета,

      Войдет в собранье, детищем тягчим,

      Вот сел с улыбкой… (Примечай за ним!)

      Вдруг будто невзначай словцо уронит:

      «Был занят я…» О модах речь; он клонит,

      Но хитро, неприметно, разговор

      К словесности, — виляет до тех пор,

      Пока не спросишь: «Есть ли, друг сердечный,

      У вас новинка?» — Что же? тут, беспечный,

      Рассеянный, он пробормочет: «Нет;

      А ежели б и было, — так, сонет

      Или баллада, — пустяки, безделки!..

      В них надлежащей нет еще отделки, —

      Один эскиз, набросанный слегка.

      Однако ж!» — И злодейская рука

      Уже в кармане шарит.

      Саша

      Эпизоды,

      Мой друг, и даже лучшие, — уроды,

      Когда