.

но это же реальный налет в общую копилку. И не только мы, даже “старики” рады будут, – Сергей собрал грязные тарелки и поставил их возле Глеба.

      – Тогда уж точно на МиГах нам вовек не взлететь, – Глеб демонстративно отодвигает тарелки в сторону Лузгина, тот – к Сергею. Круг замыкается.

      – На “Элках” нам бы только продержаться до лучших времен, летные навыки не утратить. Я тут кое-что рассчитал… – Сергей идет к своей тумбочке и начинает искать записи, сделанные на днях. Но Глеб говорит раздраженно:

      – Сравнил! Приборы, кабина, скорости, высоты, маневренность, перегрузки – там же все не просто другое… О боевом применении уж молчу. И нечего отцам-командирам мозги пудрить. Пусть лучше всерьез нами займутся.

      – Небо – есть небо! – мечтательно вздыхает Шурка и не понятно, на чьей он стороне.

      – Пространственная ориентировка, чувство времени, ощущение земли… – Сергей запинается, не зная, какие еще привести доводы. – Тебе для вывозных полетов на “Элке” двадцать часов понадобилось, а мне – всего пятнадцать. Три инструктор приписал, чтобы не вылезать из курса учебно-летной программы. Потому что я на Як-52 в клубе успел полетать. И на планере небо почувствовал, какое оно живое, как дышит… Воздушные течения, бугорки восходящих потоков, впадины нисходящих – все нутром чувствовал, – голос Сергея дрогнул.

      Он ясно представил себе длиннокрылый бесшумный планер, тонкий обод фонаря небом затопленной кабины. Ручка управления чуткостью своей сродни смычку скрипки, нежно зажатому в крепких пальцах. Рука выводит мелодию полета… Он сам не доиграл ее, променяв на музыку военного оркестра.

      – Поступал бы в институт, летал на своих планерах, если они еще живы… Чего в военные лез? Здесь небо другое: без бугорков и впадин, без сантиментов, восторгов и этих… – Глеб небрежно кивнул в сторону кровати Сергея, где над календарем висел рисунок – красный диск заходящего солнца и окрашенная его отсветом распластавшаяся под крылом земля.

      – И это тебя не волнует? – сдержав резкий ответ, Сергей заставил себя улыбнуться. – Никогда не поверю, что в полете только приборы видишь… А на земле лишь цели, по которым надо бить.

      – Хватит вам, ребята… – Шурка зевнул. – Цели у вас одни, что в небе, что на земле и пока недоступные… В небе – самолеты, на земле – Вита.

      Чувствуя, что на него обрушится удвоенный шквал негодования, Шурка плюхнулся на кровать. И уже из-под подушки, для страховки закрыв ею голову:

      – В порядке информации и под строжайшим секретом: Вита мне тоже нравится. И когда двое дерутся из-за одной, ее спокойно может увести третий…

      – Причем здесь Виталия? – растерянно пробормотал Сергей, не решаясь признаться даже себе, что Шурка, в общем-то, прав.

      – Очень даже причем, – хмуро посмотрел на Сергея Глеб. – Я имею серьезные планы. Не сейчас, конечно, а когда что-то определится в моей судьбе. Надеюсь, Сергей, наше соперничество будет честным?

      – Не будь, Глебушка, занудой, – Шурка, поняв,