Небо земных надежд. Нонна Орешина

едва переставляя ноги. Таким темпом они будут плестись к дежурке не меньше получаса.

      “И на кой черт я с ним связался? Тоже мне, вора поймал! Страну на миллиарды разоряют, а тут никому ненужное пытаемся сберечь. И только потому, что так положено…” – думал Сергей, но отпустить пацана казалось нелепо. Еще сумка оттягивала руку, на которой к тому же висел автомат.

      – Давно промышляешь? – Сергею хотелось, чтобы мальчишка поканючил, прося прощение. Тогда можно его пожурить в воспитательных целях и отпустить, взяв клятву, что больше никогда… Хотя в это смешно поверить.

      – В первый раз…

      – Хочешь сказать, что в первый раз попался?

      Димка уже понял, что Мишка его не спасет, а потому ни на что не надеялся. Вспомнил совет: “Ежели схапают, молчи. Ни фамилии не говори, ни адреса, а то соври что-нибудь жалостливое, может, отпустят”. Но придумывать жалостливое было стыдно, назвать себя – страшно, лучше всего молчать.

      – Что ж допоздна дотянули? Все казалось, что мало?.. – с издевкой спросил Сергей. Впервые за свои двадцать два года он чувствовал себя человеком, который мог распорядиться чужой судьбой. Сознание этого удовольствия не доставляло. Даже в училище, где случалось разное, он не испытывал такой неопределенности – как быть? Со взрослым вором было бы проще.

      – Мы заблудились… – Димка прерывисто вздохнул. Они действительно глупо сбились с пути и, чтобы сориентироваться, Мишка рискнул подойти ближе к летному полю. Этого делать было нельзя. Нельзя было вообще залезать в самолет, идти на кладбище, прыгать в траншею и переступать черту, которую сам же себе определил. Почему невозможно повернуть время вспять?

      – Как тебя зовут? И дружка, который дал деру?

      – Про него – не скажу. А меня – Димкой. Только фамилию не спрашивайте. Пожалуйста… – очень хотелось шмыгнуть носом, но Димка сдержался.

      Достав электрический фонарик, Сергей посветил в лицо пацана сбоку, старясь не слепить глаза. Но тот повернулся и посмотрел, открыто, не щурясь, словно пытался увидеть в темноте лицо человека, вершившего его судьбу.

      Сергей торопливо выключил фонарик. На несколько мгновений яркая вспышка сделала освещенное лицо плоским как на фотографии. Бакланов мог бы голову дать на отсечение, что не видел этого пацана лет тринадцати никогда, что их пути-дороги не пересекались, разве что где-нибудь в городке случайно. Но эти широко поставленные глаза, брови, слегка сведенные к переносице, правильной формы крупный нос и подбородок с ямочкой, обозначившейся еще не так явно как на том, взрослом лице, которое ему хорошо знакомо…

      – Майора Демина сын?

      Димка кивнул и почувствовал облегчение: говорить правду проще, чем врать, хотя жаром наливаются щеки, шея и весь он пылает как сухое, нестойкое деревцо. Так стыдно не было никогда.

      “Товарищ майор, я поймал вашего сына на воровстве, но не придал этому делу огласки, потому что…” – Сергей понимал, что никогда не сможет нанести такой удар человеку, которого уважал с каждым днем все больше.

      – Отцу