Вкус дыма. Ханна Кент

вскинула брови:

      – Я-то думала, она тоже выйдет нас встречать.

      Лауга вновь повернулась к отцу, который теперь складывал свертки на земле. И сделала глубокий вдох.

      – Пабби, мне нужно будет попозже кое-что тебе рассказать.

      Йоун начал распутывать жесткую веревку, которой свертки были приторочены к седлу.

      – Кто-то пал?

      – Что?

      – Я имею в виду нашу скотину.

      – Ох, нет, нет, ничего подобного! – воскликнула Лауга и, спохватившись, добавила: – Слава богу!

      Она шагнула вплотную к отцу и, понизив голос, проговорила:

      – Наверное, мне следует рассказать тебе об этом с глазу на глаз.

      Эта фраза не ускользнула от слуха матери.

      – Лауга, все, что ты собираешься рассказать, можем выслушать мы оба.

      – Но, мама, я не хочу тебя волновать.

      – Ничего, мне не привыкать волноваться, – заметила Маргрьет и вдруг улыбнулась. – Что ж поделать, коли вечно приходится приглядывать за детьми и слугами.

      С этими словами она велела мужу позаботиться, чтобы оставшийся груз случайно не угодил в лужу, прихватила пару свертков с собой и направилась в дом. Лауга последовала за ней.

      К тому времени, когда Лауга принесла миски с похлебкой, Йоун уже вошел в бадстову и устроился рядом с женой.

      – Я подумала, что вам приятно будет поесть горячего, – сказала Лауга.

      Йоун взглянул на дочь, которая стояла перед ним с подносом в руках.

      – Можно мне вначале переодеться?

      Лауга поколебалась, поставила поднос на кровати возле матери и, опустившись на колени, принялась распутывать завязки на башмаках Йоуна.

      – Мне нужно вам кое о чем рассказать.

      – Где Кристин? – резко спросила Маргрьет.

      Ее муж откинулся назад, опершись на локти и предоставив дочери стягивать с его ноги отсыревший чулок.

      – Стейна отпустила ее после обеда, – ответила Лауга.

      – А где сама Стейна?

      – Ох, да не знаю я. Где-то бродит. – Лауга похолодела, чувствуя на себе пристальные взгляды родителей. – Пабби, – прошептала она, – когда тебя не было, к нам заезжал сислуманн Блёндаль.

      Йоун сел прямее и поглядел на дочь.

      – Сислуманн? – эхом повторил он.

      Маргрьет стиснула кулаки.

      – Что ему было нужно? – осведомилась она.

      – Пабби, он привез для тебя письмо.

      Маргрьет остановила на Лауге пронзительный взгляд.

      – Почему он не послал слугу? Ты уверена, что это был именно Блёндаль?

      – Мама!

      Йоун хранил молчание.

      – Где это письмо? – наконец спросил он.

      Лауга стянула башмак с другой его ноги и уронила на пол. От башмака с отчетливым стуком отскочил ком засохшей грязи.

      – Стейна сожгла его.

      – С какой стати? Боже милостивый!

      – Мама! Ничего страшного. Я знаю, что было в том письме. Пабби, нам придется…

      – Пабби! – прозвучал из коридора громкий голос Стейны. – Ты представить не можешь, кого нам велено держать у себя под