Вкус дыма. Ханна Кент

– сислуманн Бьёрн Аудунссон Блёндаль.

      С этими словами приезжий одарил Стейну едва заметным кивком и оправил мундир. Стейна заметила, что мундир у него с серебряными пуговицами.

      – Вы из Хваммура, – пробормотала она.

      Блёндаль терпеливо улыбнулся.

      – Да. Я надзираю за службой твоего отца. Собственно, я приехал поговорить с ним.

      – Отца нет дома.

      Блёндаль нахмурился:

      – А твоя мать?

      – Они оба отправились по делам на юг долины.

      – Понимаю.

      Блёндаль пристально взглянул на девушку, и та неловко поежилась и отвела взгляд, устремив его на дальние поля. Лицо у нее было бледное, только лоб и нос покрывала россыпь мелких веснушек. Широко поставленные карие глаза, меж передних зубов – внушительная щель. Несуразная девица, подумал Блёндаль. И отметил черные полоски грязи у нее под ногтями.

      – Придется вам приехать в другой раз, – наконец заявила Стейна.

      Блёндаль замер.

      – Могу я по крайней мере войти в дом?

      – Ага. Если хотите. Коня можно привязать здесь.

      Стейна прикусила губу, глядя, как Блёндаль наматывает поводья на столбик во дворе, затем развернулась и почти бегом скрылась в доме.

      Гость последовал за ней, согнувшись в три погибели под низкой притолокой.

      – Твой отец вернется сегодня?

      – Нет, – кратко ответила она.

      – Как неудачно, – посетовал Блёндаль, кое-как пробираясь по темному коридору вслед за Стейной в бадстову. С тех пор как его назначили на должность сислуманна, он заметно раздобрел и привык к более просторному, выстроенному из привозных бревен жилищу, которое сислуманну с семейством выделили в Хваммуре. Он брезговал крестьянскими лачугами и хуторскими домами – тесными комнатушками, дерновые стены которых исторгали летом клубы пыли, что вызывала у него надрывный кашель.

      – Сислуманн…

      – Господин сислуманн.

      – Прошу прощения. Мама и пабби[5], то есть я хотела сказать, Маргрьет и Йоун вернутся завтра. Или послезавтра. Смотря по погоде.

      Стейна указала на ближний конец узкой комнаты, которую занавеска из серой шерсти разделяла на собственно бадстову и крохотную гостиную.

      – Посидите тут, – сказала она, – а я схожу за сестрой.

      Лауга Йоунсдоттир, младшая сестра Стейны, полола скудный огород чуть поодаль от дома. Согнувшись в три погибели над грядками, она не заметила прибытия сислуманна, однако голос сестры услыхала задолго до того, как та появилась в поле зрения.

      – Лауга, ты где? Лауга!

      Лауга выпрямилась и вытерла о фартук испачканные землей руки. Она не стала кричать в ответ, но терпеливо дождалась, пока Стейна, что бежала, путаясь в длинных юбках, наконец заметит сестру.

      – Я тебя обыскалась! – выкрикнула Стейна, переводя дух.

      – Боже милостивый, да что же такое стряслось?

      – К нам приехал сислуманн!

      – Какой еще сислуманн?

      – Блёндаль!

      Лауга ошеломленно

5

Папа (исл.).