Дело о коте привратника. Эрл Стенли Гарднер

ко мне мистера Шастера.

      Делла Стрит воззвала в последний раз:

      – Пожалуйста, шеф, пусть дело возьмет Джексон. Ты ввяжешься в неприятности. Стоит ли тратить время на борьбу вокруг кота?

      – Кошки и трупы, – сказал Мейсон. – Не одно, так другое. Я так давно занимаюсь трупами, что живая кошка может оказаться восхитительным разнообразием по сравнению…

      Дверь открылась. Блондинка с большими голубыми глазами невыразительным голосом объявила:

      – Мистер Шастер, мистер Лекстер, мистер Оуфли.

      В комнату стремительно вошли трое мужчин. Во главе был Шастер – подвижный и миниатюрный, он суетился, точно воробей, выглядывающий сквозь осенние листья.

      – Доброе утро, господин адвокат. Тепло сегодня, верно?

      Он суетливо прошелся по комнате, протягивая руку для пожатия. Нижняя губа его отвисла, открывая рот, полный зубов; между зубами виднелись щели. Мейсон, возвышаясь над низеньким человечком, точно башня, подал ему руку и спросил:

      – Давайте уточним. Который мистер Лекстер, а который мистер Оуфли?

      – Да-да, конечно, конечно. Вот Сэм Лекстер – он душеприказчик… э-э, внук Питера Лекстера.

      Высокий смуглый человек, черноглазый, с тщательно завитыми волосами, улыбнулся с той степенью любезности, которая говорила скорее об уравновешенности, чем об искренности. В руке он держал большую шляпу кремового цвета.

      – А вот Фрэнк Оуфли. Фрэнк Оуфли – второй внук.

      Оуфли был желтоволосым и толстогубым. Казалось, его лицо не способно изменять выражение. Его водянисто-голубые глаза напоминали сырых устриц. Шляпы у него не было. Он ничего не сказал.

      – Моя секретарша, мисс Стрит, – представил Деллу Перри Мейсон. – Если не возражаете, она будет присутствовать и запишет то, что я найду нужным.

      Шастер хохотнул, брызнув слюной:

      – А если будут возражения, я полагаю, она все равно останется? Ха-ха-ха. Знаю вас, Мейсон. Помните, вы имеете дело с человеком, который вас знает. Вы – забияка. С вами приходится считаться. Для моих клиентов это дело принципиальное. Не могут они уступить слуге. Но придется повоевать. Я их предупреждал, что вы забияка. Они не могут сказать, что я не предупреждал!

      – Садитесь, – сказал Мейсон.

      Шастер кивнул своим клиентам, указывая на стулья. Сам он опустился в большое потертое кожаное кресло и почти утонул в нем. Он скрестил ноги, ослабил галстук, поправил манжеты и повторил:

      – Для нас это дело принципа. Мы будем бороться до последнего. Дело ведь серьезное.

      – Что – серьезное дело? – спросил Мейсон.

      – Ваше заявление, будто это условие завещания.

      – А что же – дело принципа? – поинтересовался Мейсон.

      – Кот, конечно, – удивился Шастер. – Не нужен он нам. Более того – нам совершенно не нужно, чтобы какой-то привратник нами распоряжался. Не в свои дела он суется. Вы же понимаете, что, если прислуга не выполняет своих прямых обязанностей, недолго ее и уволить.

      – А не приходило ли вам в голову, – Мейсон перевел взгляд с Шастера на внуков, – что вы делаете из мухи слона?