Совершенный дворянин из Клермона. Lys

озадаченный такой реакцией, невольно обвел взглядом зал. Трактирщик все видел, но предпочел не вмешиваться. Основная часть посетителей не обратила внимания на назревающую ссору, но те, кто проявил интерес, были явно на стороне пьяного.

      Среди посетителей выделялась группа молодых людей – у них была богатая, изысканная одежда и надменные улыбки. Сами никого не задирая, они смотрели вокруг с нескрываемым превосходством.

      Это были «наваррцы» – воспитанники Наваррского коллежа, высокомерные отпрыски знатных и богатых семей, многим из которых прочили блестящую политическую и военную карьеру.

      Тардье указал глазами на «наваррцев» и тихо спросил Ла Фера:

      – Знакомы?

      – С некоторыми, но мы не друзья, – так же тихо, не шевеля губами, ответил Ла Фер.

      – Черт.

      Молодой пьяница не мог расслышать быстрых реплик, которыми обменялись мальчишки, но он уловил взгляд Тардье, заметил закушенную губу Ла Фера, и все понял. С мерзкой улыбкой он процедил:

      – Ignis fatuus.[6] Никто не станет заступаться за питомцев Клермона.

      – А Вы, конечно, студент Сорбонны? – вежливо-высокомерно поинтересовался Ла Фер.

      – Уже нет, – смеясь, выкрикнул кто-то.

      – Неважно, – огрызнулся бывший студент. – Хватит шуток.

      Он осклабился и вынул нож:

      – Давай деньги.

      Мальчишки переглянулись и Тардье, тяжело вздохнув, медленно выложил кошелек на стол.

      Вымогатель перевел вопросительный взгляд на Ла Фера.

      – У него ничего нет, – мрачно буркнул Тардье. – Не трогайте его.

      – Что, малец, правда, пусто? – подмигнул пьяный.

      Среди наблюдавших эту сцену раздались смешки.

      Ла Фер вспыхнул и сжал кулаки, но лезть на взрослого, вооруженного ножом мужчину, было бессмысленно.

      Пьяный вытряхнул кошелек и пересчитал деньги.

      – На сегодня хватит, – неожиданно философски-спокойно заявил он. – Считайте, что вам повезло, юнцы. Этот урок почище тех, что дают иезуиты. А теперь марш отсюда, пока вас страже не сдали на радость вашему ректору. Ведь я не поленюсь, позову…

      Криво улыбаясь и, не сводя глаз с мальчишек, он демонстративно сделал несколько шагов в сторону двери, но налетел на юношу, который несколько минут назад вошел в трактир в сопровождении двух друзей и медленно шел между столами, выискивая свободное место.

      Юноше было около 17–18 лет. Он был худощав и долговяз, но прекрасно сложен, так что эти, казалось бы, недостатки внешности, в будущем сулили преимущества – изящную, гибкую фигуру и длинные, стройные ноги. Лицо отличалось не столько красотой, сколько красивостью, и юноша выглядел весьма довольным собой. Когда пьяный молодчик налетел на него, он высокомерно выдвинул подбородок, но отреагировал с отменным хладнокровием:

      – Будьте осторожнее, сударь. Тут тесно, но достаточно имеется места, чтобы дать Вам оплеуху.

      Из-за сильного иностранного акцента казалось, что юноша кривляется, и от этого его слова звучали еще обиднее.

      Пьяный вскинулся, но тут же осекся – рука юноши весьма выразительно похлопывала по эфесу шпаги, а рядом стояли его вооруженные друзья. Забияке

6

Призрачная надежда (лат.)