Шопоголик спешит на помощь. Софи Кинселла

прямиком к каньону.

      – Твой отец часто следует привычкам? – спрашивает Алисия. – Можно ли сказать, что он рутинер?

      Рутинер? Это еще что такое?

      – Ну… Иногда. Наверное.

      Алисия обожает задавать каверзные вопросы. Теперь она щурится с таким довольным видом, будто хочет заявить: «Эй, ты ведь не знаешь, что это такое, верно?»

      Общается она таким приторным голоском, что мороз по коже. Алисия полностью сменила стиль с тех пор, как переехала из Лондона. Бывшая пиарщица теперь носит штаны для йоги, завязывает волосы в хвост и сыплет новомодными выражениями – вот только высокомерия ни капли не убавилось.

      – Иногда он следует привычкам, иногда нет, – импровизирую я. – По-разному.

      – Бекс, у тебя должно быть больше информации, – обиженно говорит Сьюз. – Расскажи еще раз о трейлерном парке. Может, ты что-то упустила.

      Я покорно начинаю:

      – Папа просил разыскать его старого приятеля Брента. Я нашла адрес. Оказалось, он жил в трейлерном парке, но его только что выселили.

      Мне становится жарко, и я делаю глоток воды. Здесь я напортачила больше всего. Папа просил найти Брента, а я все тянула и тянула, потому что… Ну, потому что жизнь в Голливуде оказалась слишком интересной, и мне было не до каких-то там дурацких поручений. Если бы я не опоздала, папа успел бы поговорить с Брентом прежде, чем тот уехал. И тогда, возможно, все обернулось бы иначе.

      – Папа не поверил, – подвожу я итог. – Он считал Брента богачом.

      – Почему? – удивляется Сьюз. – Они ведь не виделись лет тридцать? Или даже сорок?

      – Не знаю. Но он думал, что Брент живет в роскошном особняке.

      – То есть твой отец прилетел в Лос-Анджелес сам?

      – Да. И, судя по всему, съездил в трейлерный парк. Чтобы что-то «прояснить».

      – Так тебе сказала дочь Брента. – Пауза. – Ребекка.

      Все мы затихаем. Это самая странная часть истории. Я снова и снова проигрываю в голове ту сцену. Вот я встречаю возле трейлера дочь Брента. От нее исходит враждебность – просто парит, как асфальт на жаре. Не успеваю я удивиться, что такого ей сделала, как она заявляет: «Нас всех назвали Ребекками». Я так и не поняла, что она хотела этим сказать. Пояснять, конечно же, эта наглая девица не стала.

      – Что еще она говорила? – не унимается Сьюз.

      – Ничего. Только «Раз вы не в курсе, я ничего не скажу».

      – Да уж.

      Сьюз закатывает глаза.

      – Кажется, я ей не понравилась. Не знаю почему.

      Лучше умолчать о том, что она обозвала меня «чирикающей принцессой» и велела выметаться.

      – И она ничего не говорила о Кори?

      Сьюз крутит на столе ручку.

      – Нет.

      – Он живет в Лас-Вегасе. Может, твой отец отправился к нему?

      – Наверное.

      – Что значит «наверное»? – взрывается Сьюз. – Бекс, нам нужно знать точно!

      Понятно, что Сьюз ждет от меня ответов. Однако мы с мамой даже фамилии этого самого Кори или, допустим, Реймонда не помним. Мама говорит,