Рождение богов (сборник). Дмитрий Мережковский

Тутанхатон.

      – Был Амон, стал Атон, и снова будет Амон. Так что ли? Мяу-мяу! Кошек любишь?

      – Люблю.

      – То-то, сам похож на кота. А Великая Матерь – кошка у вас?

      – Матери у нас нет; прежде была, а сейчас нет.

      – Как же Сын без Матери?

      – По учению царя…

      – Врешь! Скажет он тебе свое учение, дурак! – проворчала старуха по-критски и вдруг рассердилась, затопала ногами, замахнулась на Туту костылем. – Врешь, пес, псицын сын, безбожник! Нет Сына без Матери!

      Тута слов не понял – понял только, что она ругается. Не обиделся: знал, что на великую жрицу обижаться нельзя; всякая брань от нее, даже удар костылем – благословение. А все-таки подумывал, как бы убраться подобру-поздорову.

      Но старуха уже успокоилась, заговорила с ним ласково; только хитрая усмешка светилась в глазу.

      – Дело твое верное, сынок: будешь, кот, мышиным царем! Такого им и нужно, как ты. Умалится великий – малый возвеличится. Радуйся, царь Египта, Тутанкамон!

      «Ах, ведьма проклятая, точно подслушала царя Идомина!» – удивился, почти испугался Тута.

      Заговорили о Диином отъезде.

      – Пусть едет, благослови ее Мать! – ответила старуха и замолчала, закрыла глаз, как будто заснула.

      Тута понял, что свидание окончено. Хотел поцеловать у нее руку, но не решился: змеи кишели отвратительно. Низко поклонился и вышел.

      Вышли и все остальные по знаку великой жрицы. Осталась только Дио.

      – Поди сюда, – позвала ее мать Акакалла. – Что у тебя на сердце, доченька? Отчего невесела?

      – Сама не знаю, матушка… Тяжко мне, страшно, – проговорила Дио и опустилась на колени.

      – Ничего, порадеешь ужо, попляшешь – легче будет.

      Радения, пляски богу Адуну воскресшему с ночными хорами исступленных жриц-фиад совершались на Диктейской горе каждый год, в конце лета.

      – Матушка, позволь… – начала Дио и не кончила.

      – Ну что, говори.

      – Позволь не радеть.

      – Отчего не хочешь?

      – Не могу. Нечиста, – прошептала Дио и закрыла лицо руками.

      – В чем? – спросила старуха.

      Дио молчала.

      Мать Акакалла тихонько отвела руки ее от лица, заглянула ей в глаза и молча указала пальцем на жертвенник. Дио побледнела и так же молча наклонила голову. Поняли друг друга без слов.

      В этой самой пещере, на этом самом жертвеннике, лет десять назад принесен был в жертву младенец Иол, сын Аридоэля, Диин брат. Остров постигли тогда великие бедствия: война, голод, мор, землетрясение. Ужасом обуянные люди не знали, чем утолить ярость богов. Мать и Сына забыли, помнили только Отца – «огнь поядающий», как будто и здесь, в Царстве Морей, в громах подземных, откликнулись небесные громы Синая: «Отдавай мне первенцев своих и будешь у Меня народом святым». Иола, сына своего, долго не хотела отдать Эфра, жена Аридоэля. В те дни плавал он в далеких морях полунощных, и третий год ждала она его, терзаясь пыткой надежды и страха. «Сына не отдашь – мужа не увидишь: выбирай», –