Сделано в Швеции. Андерс Рослунд

когда он будет сюда приезжать, не как в квартире.

      – Но здесь нет места.

      – Нет, есть. Я тебе покажу. А там, на асфальте, отличное футбольное поле. А на гаражной двери я повешу баскетбольную корзину. Будь мне пять лет, я был бы в восторге.

      – Шесть. Себастиану исполнилось шесть.

      – Ты хотела, чтобы он приезжал чаще – так теперь сможет.

      Лео обнял ее за плечи.

      – Через год у тебя будет дом, о каком ты мечтаешь, Аннели. Где угодно. За любую цену.

      Он погладил ее по щеке.

      – Но сейчас нам нужен этот. Понимаешь? Чтобы перебраться туда, в дом твоей мечты. Этот прекрасно подходит для строительной фирмы. Контора, и место для тренировок, и склад. Здесь, в жилом районе, построенном на давнем дне озера, в доме без подвала. Здесь будет Пещера Фантома.

      Челка, лоб, щеки – все мокрое, он бережно промокнул их рукавом.

      Еще одна сигарета.

      – Треклятая спортивная база. – Затяжки, более продолжительные, более медленные. – Еще больше похоже на базу, чем наша теперешняя квартира. Твои братцы все время будут торчать тут.

      Он по-прежнему обнимал ее за плечи, оба могли заглянуть в немногочисленные комнаты дома. Потом мягко повернул ее к себе.

      – Я понимаю, это не совсем то, чего ты ожидала. Дай мне год, Аннели.

      – Год?

      – Да, год.

      – И где угодно? Вообще где угодно?

      – И за любую цену.

      Он взял ее руку, и они по коридору вернулись в пристройку.

      – Здесь будет жить Себастиан, когда станет приезжать.

      – Значит, он сможет чаще бывать у нас?

      – Комната Себастиана наверху. А моя внизу.

      Лестница наверх, где в ожидании стоял риелтор.

      Они прошли мимо него на пути в будущую спальню, к окну, глядящему на соседний дом.

      – Один год?

      Он посмотрел на нее, крепко обнял.

      – Один год, обещаю. К тому времени мы закончим.

      20

      Лео высадил Аннели у вокзала в Тумбе, а сам двинул дальше и примерно полчаса ехал проселками на юг через леса и поля. Обычно он не лгал. Ни ей, ни другим. В детстве ему часто приходилось лгать, поскольку говорить правду было чревато еще более скверными последствиями. Но на сей раз он ей солгал. Обнимал ее возле дома, который они только что согласились купить, и сказал, что не может поехать в город, так как должен повидать Габбе. Солгал, потому что и сам не понимал правды – ведь он собирался отдать долг тому, кому совершенно ничего не должен.

      Четыре с половиной года назад, когда они с отцом работали в одной строительной фирме, он бросил пояс с инструментом и ушел. Лео, ты же, блин, получил тридцать пять тысяч аванса. И должен их отработать, прежде чем уходить. Речь шла вовсе не о деньгах. Ты в долгу у меня, Лео, ты не можешь уйти! Он делал это не для него и не для себя. Речь шла о том, чтобы вырваться на свободу.

      Он медленно ехал среди поблекшего ландшафта. Озеро по левую руку называлось Мальмшё, над его спокойной гладью висела тонкая пелена тумана, дальше луга с черно-белыми коровами, потом четыре лошади, гоняющиеся