С точки зрения вечности. Sub specie aeternitatis. Надя Бирру

в прострации и, подходя к раздевалке, чуть не стукнулся лбом о стену, не вписавшись в дверной проём.

      Три «бороды» в одинаковых спортивных трусах и майках с поросячьим повизгиванием гоняли по залу мяч, так что пол сотрясался, поднимая настроение окружающих не только личным примером, но и тем, что время от времени забивали в них голы. У Миши это тоже был вид тренировки: пуская мяч с налёта кому-нибудь в голову, он орал: «Камень!»

      Когда Марина, переодевшись, вышла из раздевалки, она обнаружила, что в дверях, спиной к ней, стоит Юра, загораживая весь проход своей широкой фигурой. После очередной размолвки они уже несколько дней не разговаривали. Но сегодня Марина была в прекрасном настроении и никому не собиралась позволить его испортить. Она довольно бесцеремонно отодвинула Юру и вылезла в зал из-под его руки. Как только она это сделала, на неё тут же, как вихрь в ступе, налетел Каратаев.

      – Ты что это, Золотилова! – гаркнул он, и его бас эхом раскатился по залу.

      – Что? – оробела Марина.

      – Опаздываешь!

      – А мы, Миш…

      – А ты, Золотилова, ещё не забыла, кто ты есть?

      – Нет. А что?

      – Тогда приступай.

      – К чему?

      Все с любопытством смотрели на этот привычный спектакль, где Миша блестяще исполнял роль грозного руководителя, а Марина – робкого подчинённого, не знающего, чего от него хотят.

      Миша с высоты своего исполинского роста бросил на Марину испепеляющий взгляд.

      – Она ещё спрашивает! Где твой журнал, Печорин?

      – У Максим Максимыча, – пролепетала Марина. Все уставились на Пижона, но тот, обиженный на Марину за свою футболку, пробурчал: «Идите вы!» и ретировался за чьи-то спины, а Марина собралась уже идти в тренерскую за журналом (в секции она исполняла обязанности секретаря и казначея), но догадалась спросить: «А зачем?»

      Миша развернул её лицом к скамейке и сказал:

      – Вон, видишь, сидит. Иди и запиши.

      – А кто это?

      – Новенький.

      – Миш, какой же новенький в середине года?

      – Разговорчики! – прикрикнул Каратаев, и на этом представление закончилось.

      Марина взяла журнал и осмотрелась: на скамейке с беспечным видом сидел юноша в потрёпанных джинсах и клетчатой рубашке. Постукивая по полу носками кроссовок, он бесцеремонно рассматривал окружающих и улыбался так, как будто все они собрались сюда только за тем, чтобы его позабавить. Кудрявые, похожие на гнездо какой-то дикой птицы, волосы, худые руки и шея, дурацкая улыбка и нахальный взгляд сразу же внушили Марине безотчётную неприязнь. «Наверняка в школе хулиганом был!» – подумалось ей. Она быстро подошла, села рядом и, чувствуя на себе оценивающий взгляд, резко спросила:

      – Фамилия, имя, адрес, телефон, если есть. И побыстрее, у меня мало времени.

      Он взглянул на открытую страничку журнала и сказал:

      – Не там открыла.

      Голос у него был неприятный, скрипучий. Марина недоверчиво покосилась на его улыбку.