До тебя. Пенелопа Дуглас

напряглись так сильно, что я вспотел. Черт, совершенно исключено! – Ни за ч…

      – Это относится к той части, где я говорил про «подниматься», Джаред! – закричал Джеймс, не дав мне договорить. – Если ты не согласишься ни на один из вариантов, тогда отправишься прямиком в колонию для несовершеннолетних… или в тюрьму. Ты не первый раз попадаешь в неприятности. Судья хочет, чтобы ты понял, чем рискуешь. Хочет, чтобы ты по субботам ездил в тюрьму и все сам увидел – не то, из-за чего твой отец там оказался, а то, что сделало с ним пребывание там. – Он покачал головой. – В тюрьме с человеком могут произойти две вещи, Джаред. Она или делает слабее, или убивает, и ни то, ни другое не есть хорошо.

      У меня в глазах защипало.

      – Но…

      – Ты ничем не сможешь помочь своему брату, если тебя посадят.

      И с этими словами он вышел из кухни, а потом из дома, поставив точку в нашем разговоре.

      Какого хрена сейчас произошло?

      Я ухватился за край серой мраморной столешницы. Мне хотелось выломать ее, а заодно порвать в клочья весь мир.

      Твою мать.

      Я с трудом сделал вдох, ребра заболели от натуги.

      Я не мог навещать этого мудака каждую неделю! Это невозможно!

      Значит, мне нужно рассказать обо всем мистеру Брандту. Обо всем.

      Должно же быть какое-то другое решение.

      Оттолкнувшись от столешницы и вскочив с места, я взбежал по лестнице в комнату Тэйт, выбрался на балкон и перелез по дереву в собственную спальню.

      Пошел он. Пошли они все.

      Я включил на айподе трек I Don’t Care группы Apocalyptica и, упав на свою кровать, лежал и дышал, пока дыра внутри не перестала саднить.

      Боже, я скучал по ней.

      Реальность была мне противна, но я не мог ничего с этим поделать. Когда я фокусировался на ненависти к Тэйт, мой мир сужался. Я не видел остальное дерьмо: мою мать, отца, брата на патронажном воспитании. Если бы Тэйт была здесь, я не превратился бы в эту проклятую развалину, страдающую от приступов удушья и нервных срывов.

      Чертовски глупо, знаю. Словно она обязана быть рядом только для того, чтобы я мог ее провоцировать.

      Но я нуждался в ней. Мне нужно было видеть ее.

      Я протянул руку к прикроватной тумбочке и открыл ящик, где хранил наши детские фотографии, но тут же задвинул его обратно. Нет. Не стану на них смотреть. Хватит и того, что я вообще их сохранил. Выбросить или порвать их я не мог. Ее власть надо мной была абсолютной.

      И, мать твою, я сдался.

      Хорошо.

      Пусть думают, что я согласился на их игру. Брат для меня важнее всего, и мистер Брандт здесь прав. Я вряд ли смогу помочь Джексу, если окажусь в тюрьме.

      Но я не пойду ни к какому долбаному психологу.

      Я резко выдохнул и сел.

      Значит, остается эта мразь, отец.

      Я натянул темные потертые джинсы, белую футболку и уложил волосы гелем – возможно, впервые за эту неделю.

      Спустившись по лестнице и выйдя из дома, я нашел отца Тэйт в его гараже. Он вытаскивал вещи из своей старой «Шеви Нова». Мы с Тэйт когда-то помогали ему ремонтировать