О маленьких – для больших. Аркадий Аверченко

всегда преглупый тон.

      – Я читаю, дитя мое, о тактике жирондистов. Она долго смотрит на меня.

      – Чтобы бросить яркий луч аналитического метода на неясности тогдашней конъюнктуры.

      – А зачем?

      – Для расширения кругозора и пополнения мозга серым веществом.

      – Серым?

      – Да. Это патологический термин.

      – А зачем?

      У нее дьявольское терпение. Свое «а зачем» она может задавать тысячу раз.

      – Лида! Говори прямо: что тебе нужно? Запирательство только усилит твою вину.

      Женская непоследовательность. Она, вздыхая, отвечает:

      – Мне ничего не надо. Я хочу посмотреть картинки.

      – Ты, Лида, вздорная, пустая женщина. Возьми журнал и беги в паническом страхе в горы.

      – И потом, я хочу сказку.

      Около ее голубых глаз и светлых волос «История революции» бледнеет.

      – У тебя, милая, спрос превышает предложение. Это не хорошо. Расскажи лучше ты мне.

      Она карабкается на колени и целует меня в шею.

      – Надоел ты мне, дядька, со сказками. Расскажи да расскажи. Ну, слушай… Ты про Красную Шапочку не знаешь?

      Я делаю изумленное лицо:

      – Первый раз слышу.

      – Ну, слушай… Жила-была Красная Шапочка…

      – Виноват… Не можешь ли ты указать точно ее местожительство? Для уяснения, при развитии фабулы.

      – А зачем?

      – Где она жила?!

      Лида задумывается и указывает единственный город, который она знает.

      – В этом… В Симферополе.

      – Прекрасно! Я сгораю от любопытства слушать дальше.

      – …Взяла она маслецо и лепешечку и пошла через лес к бабушке…

      – Состоял ли лес в частном владении или составлял казенную собственность?

      Чтобы отвязаться, она сухо бросает:

      – Казенная. Шла, шла, вдруг из лесу волк!

      – По-латыни – Lupus.

      – Что?

      – Я спрашиваю: большой волк?

      – Вот такой. И говорит ей… Она морщит нос и рычит:

      – Кррасная Шапочка… Куда ты идешь?

      – Лида! Это неправда! Волки не говорят. Ты обманываешь своего старого, жалкого дядьку.

      Она страдальчески закусывает губу:

      – Я больше не буду рассказывать сказки. Мне стыдно.

      – Ну, я тебе расскажу. Жил-был мальчик…

      – А где он жил? – ехидно спрашивает она.

      – Он жил у Западных отрогов Урала. Как-то папа взял его и понес в сад, где росли яблоки. Посадил под деревом, а сам влез на дерево рвать яблоки. Мальчик и спрашивает: «Папаша… яблоки имеют лапки?» – «Нет, милый». – «Ну, значит я жабу слопал!»

      Рассказ идиотский, нелепый, подслушанный мною однажды у полупьяной няньки. Но на Лиду он производит потрясающее впечатление.

      – Ай! Съел жабу?

      – Представь себе. Очевидно, притупление вкусовых сосочков. А теперь ступай. Я буду читать.

      Минут через двадцать знакомое дергание за пиджак, легкое царапание ногтем – и шепотом:

      – Дядя! Я знаю сказку.

      Отказать ей трудно. Глаза сияют, как звездочки, и губки