Подлинные записки Алексея Ивановича Ермакова. А. И. Ермаков

Александровной его навещать. Сидел он у Калужских ворот в долговом отделении. Это большой коридор, направо – камеры, дверь, вверху над дверью – окно с решеткою, кровать железная, тюфяк соломенный, покрытый чистым бельем, подушки, одеяло байковое. Здесь спят заключенные. Коридор широкий светлый, итальянские окна с решетками, стоят столы, за которыми режутся в карты и шашки заключенные, тут же происходит выпивка и еда приносится посетителями. Уселись за стол, вынули из саквояжа продукты. Подсели товарищи по несчастью, и такой пошел смех, анекдоты, что если бы не решетки, совершенно бы забыл, что находимся в тюрьме. Сергей Иванович спросил: «Что папа?» Мария Александровна ответила: не велел даже упоминать о нем. Пробыли мы там часа два и уехали. Проводил он нас, но только до дверей, а там же уже часовой не пускает. Но все же ездил он на Остоженку раз в неделю с переодетым городовым и даже ночевал. Просидел он в тюрьме с полгода, а так как за содержание его приходилось платить кредиторам (Лыжин же и слышать не хотел, чтобы принять в нем какое-либо участие), платить за содержание перестали, и его выпустили.

      Какой-то писака написал в «Московском листке»16: «Заглянул я как-то к Саше Жижину на Остоженку, застал плачущую младшую дочь: „Вы бы, папаша, хоть для такого праздника пожалели бы Сережу!“ – „Молчи дура! Учить дураков нужно, чтобы знали цену деньгам, как они достаются. Привыкли жить на чужой труд! Ну и поделом ему, пусть и посидит, хорошенько подумает!“ Приехали после визитов два сына-cаврасика и начали бурлить. Я откланялся». Москва с удовольствием читала этот пасквиль.

      Я проживал у них. Как-то раз разгуливал с бабушкиными божьими людьми по двору, увидал меня старик Лыжин, поманил меня пальцем, спросил почему я дармоедничаю. Говорю:

      – Без места. Сергей Иванович обещал устроить к вам, сам же я проситься боюсь.

      – Ну что же, – говорит, – приходи, но только у меня нужно работать не так, как вы работали у вашего пустозвона, который поделом и попал за решетку.

      Участь моя была решена, и я тот час же собрал свои пожитки и перебрался к Лыжину. Вещи свои сложил в чулан под лестницей. Спать пришлось на полу в конторе вместе с двумя мальчиками: Николаем и Дмитрием. Постель на день убирали в холодный чулан на лестнице при входе в контору. Зимой постель холодную не скоро согреть.

      Жизнь у Лыжина

      Семья Лыжина была большая. Сам Александр Иванович, плотный мужчина лет пятидесяти, жена – Анна Николавна, красивая женщина лет сорока восьми, пять сыновей. Старший – Александр 28 лет, второй – Николай 26 лет, жил на фабрике, третий – Константин 24 года, четвертый – Иван 20 лет, учившийся в частной гимназии Поливанова, Владимир 13 лет, учившийся в Коммерческом училище, дочь – Анна 8 лет. Прислуга: экономка Андревна, повариха Александра, горничная Мария, прачка Аксиния, кучер Матвей, конюх, два дворника, бухгалтер, конторщик Панфилов, приказчик Ларин и еще конторщик Курбесов.

16

Газета «Московский листок» ежедневно выходила в Москве в период с 1 августа 1881 года по январь 1918 года и была самым массовым изданием для широкой публики.