Память. Стихи, песни, посвящение. Илья Кузнецов

природа, затаясь,

      Сбирает силы не просрочить

      Времен таинственную связь.

      Тогда готовится на свете

      Один великий поворот…

      Еще нагретый за день ветер

      Над холодами верх берет,

      Еще встречает поздний колос

      Восхода топкую лазурь —

      Но в каждом шуме слышен голос

      Осенних недалеких бурь.

      Под вечер небо хмурится мгновенно.

      Решится, брови темные сведя, —

      И ждущему молчанию на смену

      Обрушится холодный шквал дождя;

      И буйствует над съежившимся домом,

      На землю изливая все сполна

      И оглашая воздух гулким громом…

      Зато какая после тишина!

      Прибит к асфальту листьев мокрый ворох

      И стережет надежно всякий шаг:

      Умноженный стократ, малейший шорох

      Аккордом клавесин звенит в ушах.

      Луна встает очищенною долькой;

      В сиреневой листве у фонаря —

      Брильянтовая россыпь, да и только —

      Искристых капель тысячи горят.

      Тяжелый куст раскинулся на роздых:

      Усыпан весь алмазами, блестит;

      И не понять, чем пахнет влажный воздух,

      Но так, что трудно дух перевести.

      И ни одна травинка не качнется,

      Ни совий крик не выплачет вину,

      Ни окунь у запруды не плеснется,

      В который раз измерив глубину, —

      Ни голоса, ни ветер не нарушат

      Торжественно наполненную тишь…

      Лишь молча, неподвижно ждать и слушать,

      И каждою частицей ощутишь

      Неспешное, но верное движенье,

      Во всем подспудно зревшее давно:

      К извечной смене тяготенье

      Собою воплотит оно.

      К застывшей грязи на дорогах,

      Грачиным стаям на холме,

      И к тихо ждущей у порога,

      Пока невидимой, зиме.

7—14. 09. 1987

      «В час, когда за окном померкнут…»

      В час, когда за окном померкнут

      Отголоски веселых зарев,

      Я открою бедную церковь

      В опустевшем торговом зале.

      Расставляя свои иконки

      На прилавке с дневными разводами,

      Я лампаду лучиною тонкой

      Запалю между темными сводами.

      И, на пыльном полу раскинув

      Потемневший кусок отреза,

      Осеню себя паланкином

      Из палаточного навеса.

      Мой обряд до предела скромен:

      Вместо риз, утонувших в розах,

      Дароносица – две ладони,

      И причастие – тесный воздух.

      Без свечей и иконостаса,

      Без священника и елея

      Прозреваю дорогу к Спасу,

      От видений своих хмелея…

      Снится – вижу: дорогой тою,

      Нескончаемо многоверстой,

      Путник с торбой идет пустою,

      Свой алтарь сохраняя в сердце.

      Суете повседневной чуждый,

      Держит путь он заре навстречу,

      И всесильною мудрой дружбой

      Пилигрима