Звездный лед. Аластер Рейнольдс

его. Но временами Светлана покидала капитанскую каюту, думая, что подруга втайне надеется поболтать побольше о Гаррисоне. Несмотря на близость, Света всегда уклонялась от такого разговора. Она опасалась, что рана подруги куда больнее и глубже, чем казалось ей самой.

      И сейчас, причем сильнее, чем когда-либо, Света ощутила: Белла предлагает вспомнить о Гаррисоне, озвучить все, что не сказала за предыдущие годы.

      – И сколько уже прошло? – спросила Света, хотя и знала ответ.

      В конце концов, считать она умела.

      – Двадцать один год. – Капитан улыбнулась. – Могу, если хочешь, сказать не в годах, а в часах. Не понимаю отчего, но я много думаю о нем в последние несколько дней.

      – Подозреваю, Янус тому причиной, – предположила Света, нюхая янтарную жидкость в стакане, вдыхая торфяной аромат.

      – Наверное. Гаррисон бы сломя голову ринулся за ним. Если б только знал, что мы собираемся делать, из кожи бы выпрыгнул, чтоб попасть на борт.

      – И всерьез гордился бы тобой.

      – Вот это я и повторяю себе – что достойна чьих-то воображаемых ожиданий.

      Белла посмотрела осторожно и внимательно на Свету, будто ожидая, пока музыка немного стихнет.

      – Знаешь, то, что я сейчас тебе расскажу, я никому еще не рассказывала. И ты – никому, хорошо?

      Светлана кивнула, затаив дыхание.

      – Десять-двенадцать лет назад, может чуть больше, у меня пошла скверная полоса.

      Белла закурила.

      – …Гаррисон всегда был амбициознее меня. У него были большие мечты, грандиозные идеи. Я и представить не могла себя в капитанском кресле «Хохлатого пингвина», с полутора сотнями людей под началом. Даже Гаррисон посчитал бы мысль о таком чересчур фантастичной.

      – Времена меняются, – пробормотала Света чуть слышно, не желая перебивать.

      – Но не настолько, – заметила Белла.

      Потом она снова замолчала и неспешно затянулась.

      – Гаррисон умер, я продолжила жить. Почти по инерции делала правильные карьерные ходы, не оглядывалась. Перешла с Земли на околоземные рейсы. От них – на Луну. Боже, как я ненавидела ее! Я до сих пор чувствую ее пыль в глазах.

      Светлана улыбнулась:

      – Пыль ненавидят все.

      – И я перескочила на Марс. Потом разменяла Большой Красный на окраины системы. А после вдруг случилось оно самое. Я взорвалась внутри. Перегорела. Ничего не могла. Меня вывезли на Землю, отдали на попечение умникам из медотдела компании – мол, депрессия. Сказали, я стремлюсь дотянуться до Гаррисона, равняюсь на него. Будто я пытаюсь сделать его карьеру, раз сам он не может.

      – Они были правы?

      – Где-то наполовину. В остальном, мне кажется, они просто не могли разобраться. Малютка Белла Линд, пытающаяся сделать карьеру в космосе.

      Она зло рассмеялась:

      – Ну да, я выгорела – но ведь выгорали и мужчины вокруг меня. Отчего мозгоправы не говорили им, что они пытаются жить за кого-то?

      – Мужчины все еще правят миром, – заметила Светлана. – Постоянно то одно, то другое напоминает мне об этом. Будто я все время на испытательном