Проверка верности. Джоржетт Хейер

и не было вовсе, а что до моих слов, то вы поняли меня превратно, уверяю вас.

      Граф несколько мгновений молча смотрел на Кросби, а затем черты его лица разгладились, и он вдруг рассмеялся.

      Мистер Дрелинкурт подхватил свою шляпу с тросточкой и встал, собираясь уходить. В этот момент дверь резко распахнулась и в комнату вошла женщина. Она была среднего роста и одета в платье из яблочно-зеленого батиста в белую полоску в стиле, известном под названием vive bergère[34], а на голове у нее красовалась чудесная соломенная шляпка с лентами, которая очень ей шла. Через локоть был переброшен шарф, и довершал туалет зонтик от солнца с очень длинной ручкой, в руках вошедшая держала, как сразу же определил мистер Дрелинкурт, свежий экземпляр «Лондон газетт».

      Женщина была очень красива, с исключительно выразительными глазами, в равной мере пронзительными и теплыми, и, кроме того, с графом ее роднило поразительное сходство.

      На пороге она остановилась и окинула быстрым взглядом мистера Дрелинкурта.

      – О… Кросби! – протянула она, даже не пытаясь скрыть своего неудовольствия.

      Рул поднялся из‑за стола и взял ее за руку.

      – Моя дорогая Луиза, ты тоже пришла разделить со мной завтрак? – насмешливо осведомился он.

      Она поцеловала его на сестринский манер и энергично ответила:

      – Я позавтракала два часа назад, но ты можешь предложить мне кофе. Я вижу, вы уже уходите, Кросби. Умоляю, не стоит задерживаться из‑за меня. Но, дорогой вы мой, чего ради вы опять вырядились, словно пугало огородное? Да и этот парик вам совершенно не идет, право слово!

      Мистер Дрелинкурт, чувствуя, что удалиться, сохранив достоинство, после встречи с кузиной уже не удастся, поспешно поклонился и пожелал ей доброго утра. Едва он, смешно перебирая ножками, выскочил из комнаты, как леди Луиза Куэйн швырнула раскрытый экземпляр «Лондон газетт» на стол перед Рулом.

      – Можно не спрашивать, зачем сюда приходила эта отвратительная маленькая жаба, – заметила она. – Но, мой дорогой Маркус, это уж слишком вызывающе! Допущена нелепая ошибка! Ты сам видел объявление?

      Рул стал наливать ей кофе в собственную, еще чистую, чашку.

      – Дорогая Луиза, ты хоть понимаешь, что еще нет одиннадцати часов утра, а у меня уже побывал Кросби? Когда это я мог успеть прочитать «Газетт»?

      Она приняла у него чашку, заметив мимоходом, что не понимает, как он может пить за завтраком эль.

      – Тебе придется дать второе объявление, – сообщила она ему. – Не представляю, как они могли сделать такую глупую ошибку. Дорогой мой, они перепутали имена сестер. Вот, смотри сам: «Досточтимая Горация Уинвуд, младшая дочь…» Право, это было бы смешно, не будь так досадно! Но как, во имя всего святого, они могли напечатать «Горация» вместо «Элизабет»?

      – Видишь ли, – извиняющимся тоном сказал Рул, – объявление в газету посылал Арнольд.

      – Ни за что не поверю, что мистер

34

Резвая пастушка (фр.).