Райская птичка. Трейси Гузман

весьма забавно, – возразил он. – Я ведь не умею водить.

      Финч барабанил пальцами по краю письменного стола, дожидаясь, пока обновится изображение на экране компьютера. После того, как Стивен узнал, что он не хочет лететь, рутинные задачи логистики как-то незаметно легли на его плечи. У кого в наше время нет водительских прав? Как он выживает? С другой стороны, Финч мог привести сотню примеров знаменитых и не очень людей, которые предпочитали не летать. Экран ноутбука наконец замигал и явил его взору домашнюю страницу агентства по прокату автомобилей. Анкета с обязательными вопросами, поля для галочек, цифры, которые необходимо указывать, преступления, о которых нельзя умалчивать, – и только после всего этого фирма сочтет тебя достойным водить одну из ее «фиест» или «авео». Финч задержался в разделе «Специальные предложения», прельстившись ярко-красным цветом «мустанга», но вовремя опомнился. Осень, не по сезону холодная погода и Стивен Джеймсон. Ни один из факторов не располагал к спортивному родстеру[16]. Финч щурился и жал на клавиши, щурился и жал, делал паузы, чтобы почитать описание, и вот последний аккорд на клавиатуре – «Подать заявку».

      Он отодвинул занавеску и выглянул из окна. Октябрьское небо раскинулось серой фланелью с прожилками рваных облаков. Если дождь перестанет, будут заморозки. Финч снова постучал пальцами, ожидая подтверждения бронировки. Откуда это саднящее нетерпение?

      Картина лишала его спокойствия. Очевидно, дело было в возрасте девушек. И во взгляде старшей сестры, пугающем своей пронзительностью. Полотно излучало ее гнев, и в то же время лицо девушки было сдержанным, и это внушало тревогу. Кесслер. Имя казалось Финчу смутно знакомым, и он ломал голову в поисках связи.

      То, что Томас поместил на картину себя, имело большое значение. Он был из тех художников, которые держат определенную дистанцию. Покупатели и поклонники могут думать, что понимают его творчество, но на самом деле они видят только то, что он считает нужным им показать. «Это тесное пространство, в котором я прячусь, Денни, – сказал ему однажды Томас. – На этой тонкой грани между истиной картины и публичным образом я существую. И этого никто никогда не увидит».

      Но больше всего Финча угнетала атмосфера портрета. Все на нем выглядело со вкусом подобранной, продуманной декорацией – все, кроме эмоций людей. Они казались Финчу ошеломительно сильными и до боли реальными. Печаль, охватившая его, когда он покинул жилище художника и вернулся домой, до сих пор не отступала, и он вздрогнул при мысли, что, не считая глубины таланта Томаса, быть может, толком ничего о нем и не знает.

      В таланте он не сомневался. Подтверждения ему находились снова и снова, и последним стала тишина, воцарившаяся в комнате, когда Стивен и Крэнстон впервые увидели полотно и застыли перед ним с выражением благоговения и неловкости на лицах. Финч припомнил собственную первую реакцию на работу Томаса,

16

Родстер – двухместный автомобиль с мягкой или жесткой съемной крышей.