Город граффити. Джулия Тот

на место около двух недель, пока не выгрузили из багажника ночью в лесу, где уже ждала группа из человек пятнадцати. Им раздали отобранные ранее документы и приказали идти строго за тем самым молодым человеком доброго вида, что собирал деньги на кишеневском автовокзале. Также было им сказано молчать – просто идти, не разговаривая, если увидят свет в темноте, тут же ложиться на землю. Шли они примерно два часа, когда увидели слепящий свет, – словно весь лес осветился им, и услышали крики. Женщина, давая понять, что это – все, что она знает и помнит, замолчала. Лейла, повернувшись к следователем, попросила принести ей воды, и когда один из них направился в сторону двери, добавила: «И женщине принесите, четыре часа сидим». Лейле не нужна была вода, она просто поняла из рассказа женщины, что та не ела и не пила ничего последние двадцать четыре часа, пыталась хоть как-то облегчить состояние несчастной. Следователь вернулся в грязно-белую комнату, за ним следом в нее вошел молодой человек в форме с маленькими бутылками воды, стаканами и чем-то, похожим на печенье. Лейла подвинула все принесенное ближе к женщине. Та, смущаясь, но больше – удивленно, спросила: «Можно?». Лейла подвинула воду и похожесть печенья еще ближе к женщине, и молча кивнула.

      Следователи, то ли – от усталости вопросной, то ли – в грусти от судеб поведанных, – молча курили, ожидая, пока женщина покончит с печеньем и водой. Лейла надеялась, что вопросы закончились, теперь они отпечатают свои глупые протоколы, которые всем надлежит подписать, – и через полтора часа новой попытки убить ее дорогой, она будет дома. Лейла посмотрела на часы: о доме речи быть не могло – почти восемь утра. Она удивлено посмотрела в окно: было серо-светло, новый день наступал дождивым слякотным воздухом. Лейле почти стало грустно, но, всповнив рассказ женщины, в очередной раз представив, как пятнадцать безсудьбенных шли по слякотной венгерской земле в никуда, в надежду, в представленное ими будущее, раскрашенное в яркие краски собирающими за будущее это по тысяче-две долларов, ей стало стыдно грустить о погоде, о жизни с валяющимся на кровати сутками ненужном ей мужчине, – собственная жизнь снова показалась Лейле чудом, сказкой, которую нечто так старательно старалось ей подарить всегда.

      Лейла вздрогнула от неожиданного следовательского: «Продолжим, дамы?», – она не могла понять, что и о чем он может и хочет продолжить, но, повернулась, в ожидании вопроса. Следующие два часа они все провели в попытке – одни – выяснить, другая – вспомнить, – каким был тот, доброго вида молодой человек, что собирал деньги и паспорта, а позже – вел их через леса венгерские к мечте, как звали его, с пояснениями на ответ женщины о незнании ей имени, – что, возможно, кто-то другой называл его как-то, сколько раз он говорил по телефону в дороге, о чем говорил, на каких языках, как выглядел да как был одет. Не выудив из уставшей женщины никаких