Бестии. Ива Одинец

Везде тепло, а тут… И не дует вроде ниоткуда. А потом пока согреешься…

      – Выстыло, значит. Сторона-то восточная.

      Тварь тянет силу.

      Из всего живого.

      Лучше б правда дуло… Ей было б некомфортно.

      Серое на уровне колен колыхнулось. Готова поклясться – брезгливо. Таким же специфическим жестом мой любимый старый кот потряхивал лапой над едой, ежли не нравилось. Что, мразюка, мысли читаем?

      Завитки вокруг Танечки разошлись. Висят так же высоко – но уже не касаясь.

      Двухмерные – невкусные. Это когда вообще есть что есть. Меня тебе надо, ёжику понятно. И Тига.

      Завитки скользнули на пол. Клубясь, подтягиваются к стене берлоги, где трещина. Подальше от меня.

      А как там Тиг?

      Будто не дышал эту минуту с лишним. Тело натянуто, как струна, взгляд – расфокусированный, остановившийся – осязаемо, как нить, уходит в клубящееся серое.

      Легонько тронула за руку.

      – Пошли отсюда.

      – А?

      – Пошли, говорю. Раунд за нами.

      – Вы разговаривали, – сказал Тиг.

      Не спросил. Сказал.

      – Немножко. А как ты…

      – Я слышал. И тебя, и её.

      – Да ты, дружочек, интуит… Кто б мог подумать, а…

      – Что?

      – Ничего. Она нас боится. Это радует.

      – Она угрожала.

      – Фигня. Могла б что-то сделать, не вылезая отсюда – давно б сделала.

      – Не нравится мне это, – тихо сказал Тиг.

      9 марта, четверг, 17—30

      …Как же здорово – рвануть прочь от этого дурдома.

      – Куда едем?

      – На набережную. Спустимся к воде.

      – Зачем?

      – Вода бегущая. Там энергетика самообновляется.

      Темнеет. От туч небо кажется низким, а река – непрозрачной. Как та мерзость в коридоре…

      Бетонные, истёртые от времени ступеньки обрываются в метре от воды. По обе стороны лестницы – уступами ограждение чуть выше метра. Кладка в четыре кирпича. Вечерами здесь любит сидеть молодёжь с пивом и гитарами, а по утрам – рыбаки. Но сегодня ветер – ещё по-зимнему ледяной – разогнал всех. А мы легко одеты. Но это лучше, чем в герметичной коробке кабины ощущать, как густеющий воздух разъедает корочки на царапинах… Опущенных окон, такое ощущение, уже мало.

      Мерзлячка. Зубы клацают. Дрожь мешает говорить.

      Сигарета плюхнулась в воду. Тиг молча накрыл меня полами плаща, прижав к себе, застегнул на нижние.

      Объятие, спокойное лишь с виду – по сравнению с жаркими вчерашними. Гоняет напряжённость по кругу.

      – Дело плохо. Растёт как опухоль. Надо убить. Срочно.

      – Чем?

      – Есть варианты. Но – всё в одиночку.

      – Почему?

      – Вместе нельзя. Даже если возьмём по вентилятору. Это её территория. Там – её законы. Физические в том числе. Шанс был бы у того, кто её не чувствует. А мы… Сначала откроются свежие раны, потом – давешние… да тебе вообще подходить нельзя, ты же в шрамах весь! А потом… Не удивлюсь, если кровь сквозь поры начнёт