Нашествие монголов (трилогия). Василий Ян

Гюль-Джамал жива до сих пор, запертая в каменной башне Гурганджа. Ее приказала держать там злая мать шаха Туркан-Хатун, и хотя сама старуха бежала, как трусливая гиена, из столицы Хорезма, но безголовые судьи, раисы[125] и сторожа не решаются изменить приказание ненавистной шахини и держат Гюль-Джамал в тюрьме, а также много других невинных пленников.

      – Дервиш, объясни мне, откуда ты знаешь все это? – спросил, поднявшись с ковра, «черный всадник». – Ведь все, что ты рассказал, это не сказка, а произошло на деле…

      – Мы, скитальцы по равнинам вселенной, бродим среди людей и слышим разные беседы. А кроме того, ветер пустыни не раз напевал мне эту сказку.

      – Беки-джигиты! – обратился «черный всадник» к сидевшим. – Готовьтесь! На рассвете я выезжаю в Гургандж.

      – Если ты хочешь попасть в Гургандж, торопись, – сказал Хаджи Рахим. – На Гургандж с трех сторон наступают сыновья татарского хана с огромным войском. Они окружат город сплошным кольцом, и тогда в город тебе не попасть.

      – А ты, дервиш, поедешь со мной, – сказал «черный всадник». – Я дам тебе и твоему спутнику пару коней, и через три дня мы будем у ворот Гурганджа. Вы же, мои товарищи, отправляйтесь в свои кочевья и ждите моего вызова. А вернусь ли я к вам или меня Азраил утащит в огненную долину – кто, кроме Аллаха, знает?..

      Глава шестая

      Из-за Гурганджа враждовали три сына Чингисхана

      Чингисхан приказал младшему сыну, Тули-хану, взять и подвергнуть разграблению древний город Мерв, а трем старшим сыновьям, Джучи, Джагатаю и Угедэю, разрешил отправиться со своими войсками на завоевание хорезмской столицы Гурганджа.

      Всем монголам хотелось участвовать в походе на этот богатейший город мусульманских земель, рассылавший во все концы вселенной караваны с тонкими тканями, прославленными кольчугами и другими ценными товарами. Всякий участник штурма приведет оттуда по меньшей мере пару коней или верблюдов, нагруженных шелковыми одеждами, ожерельями из яхонтов и смарагдов, кубками и всякими другими предметами; кроме того, каждый пригонит к себе на родину несколько искусных рабов, которые будут ткать материи, шить сапоги или шубы, в то время как их владелец будет спокойно лежать на привезенном с войны ковре и слушать игру на лютне музыканта, тоже взятого в плен в Гургандже.

      Так мечтали монгольские воины, подвигаясь на север к берегам реки Джейхун, в богатые равнины Хорезма.

      Сыновья Чингисхана, Джагатай и Удегэй, торопились прибыть первыми, чтобы захватить этот город раньше, чем явится старший их брат, Джучи. Ведь ему, по завещанию великого кагана, вместе с Кипчакской степью отходил в полное владение весь Хорезм.

      Джучи-хан, рассердившись на то, что в будущей столице его удела братьям разрешено участвовать в разделе богатства, решил не торопиться; он занимался любимой охотой на диких лошадей и равнодушно говорил:

      – Без меня им все равно Гурганджа не взять. Пусть они сперва расшибут себе лбы.

      А Джагатай,

125

Раисы – блюстители нравственности.