Всех скорбящих Радость (сборник). Юлия Вознесенская

грустно улыбалась, слушая его.

      Пришла бандероль из Ленинграда на имя профессора Привалова, с натуланом. Роман принял это известие равнодушно, но позвонил Михаилу и поблагодарил. Юле он и вовсе ничего не сказал.

      Иногда Юля просила его выйти в сад, а потом рассказать ей, что там нового. С таких одиноких и грустных прогулок (он каждый раз забирался в их тихий уголок, садился на их скамью и там плакал потихоньку от всех и от Юли) Роман обязательно приносил тайком какой-нибудь цветок или веточку. Лето вступило в полную силу, и цветов в больничном саду было теперь великое множество. Особенно много было роз разных сортов, мелких и крупных. Юля смотрела на цветы и тихо радовалась. Вот только запахов она уже не чувствовала…

      Умерла Юлия Качуркина утром 29 июля. Роман держал ее за руку до самого конца и тихонько пел:

      Мы плывем на льдине,

      Как на бригантине,

      По седым суровым морям…

      Юля слушала и дышала ровно, только все реже, реже… И вот затихла совсем. Потом пришли санитары и увезли Юлю на каталке.

      В этот день к Роману пришла Катя и, увидев, что он лежит у себя в палате одетый и смотрит в потолок, спросила шепотом:

      – Отмучилась Юленька?

      – Она не мучилась! – ответил он резко.

      – Ну и слава Богу, – сказала Катя и перекрестилась. – А ведь в самый День ангела померла твоя девонька! Это верный знак, что пошла она в Царствие Небесное. Ну да отсюда все туда идут, страдальцы бедные.

      Роман как-то пропустил Катины слова мимо ушей, а вспомнил о них много позже, когда научился по-настоящему молиться. Сейчас же он пребывал в шоке, не мог даже плакать: просто лежал и ни о чем не думал, и вокруг него была ледяная пустота.

      Но долго лежать ему не дали: пришла сестра и сообщила, что профессор ждет его в своем кабинете.

      – Прими мои соболезнования, Роман, – сказал Дмитрий Алексеевич. – И мою благодарность.

      – За что? Лекарство ведь так и не пригодилось…

      – Благодарность за то, что девочка умерла спокойной и счастливой. Это не всякому обреченному больному выпадает.

      – Наверное, так оно и есть, – сказал Роман.

      – И, кстати, о лекарстве. Ты прости меня, что я сразу хочу с тобой говорить о деле. Понимаешь, натулан достать у нас очень трудно, почти невозможно, поэтому многие люди готовы заплатить за него любые деньги. Я могу поговорить с родителями тех детей, которым натулан может помочь, чтобы они заплатили тебе. Ты мне это разрешаешь?

      – Дмитрий Алексеевич, а Юле-маленькой, которая лежала в одной палате с моей Юлей, натулан может помочь?

      – Да, этой Юле он может помочь. Но навряд ли у ее матери найдутся такие деньги: она простая работница с обувной фабрики.

      – Это неважно, мне деньги не нужны. Давайте подарим лекарство Юле-маленькой. Тем более что у нее сегодня День ангела.

      – В самом деле? Ну что ж, это будет замечательный подарок.

      – И скажите ей, что это подарок от Юли-большой.

      – Скажу, Роман, обязательно скажу. Спасибо тебе.

*